Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

Никак не желала понять, что жизнь изменилась, что железо нужно ковать, ковать, ковать! Тратить драгоценное время на глупости нельзя!

С каждым днем становилось хуже. Неля отыгрывала идеальную хозяйку и примерную, понимающую жену, но выдавали тоскливые глаза. Врет же! Притворяется, что все хорошо и ждет. Ждет, что он поймет, исправится!

Предложение сняться в «Голубом огоньке», посвященном Дню милиции, возвратило в Москву. Валере хотелось отдохнуть и подумать. Скоро встанет ребром вопрос о фиктивном браке. Как в таком раздрае объяснить Неле, что так надо? Ради прописки надо… разве поймет?

Поход в «Будапешт» на Петровских линиях, куда позвал «своих» артистов Леонидов, немного отвлек. Валера удивился, почему сюда, ведь импресарио был вхож в любые рестораны всяких творческих союзов, где кормили вкусно, интересно и строго по блату: домжур, ВТО, ЦДЛ, Дом кино. Ободзинский с удовольствием познакомился бы с именитой публикой. Однако Леонидов легко объяснил, чем привлекает пафосный ресторан:

– Только здесь до сих пор умеют курбатовские пирожочки делать! Да и официанты с большим понятием, исчезающая каста!

Валера огляделся. И правда! Официанты все в возрасте. Ближайший уловил внимательный взгляд Валеры и мгновенно подошел к столу. Павел посоветовал:

– Попробуй мясо по-сегедски! Три сорта: свинина в жгучем перце, нежнейшая телятинка и баранина с дымком. А потом выпьем фурминта на десерт! – Он чуть наклонился и доверительно шепнул: – Сюда возят из Сомло, а не Токая. Редкость! Такой привкус орехов и абрикосов!.. Ммм…

– Не пью, – буркнул Валера. Словно Леонидов нарочно дразнил. Захотелось выпить. И чтобы попробовать хваленый фурминт, и чтобы забыть о недопониманиях с Нелей.

К столику подошли Лариса с Эгилом. Поздоровались. Сделали заказ. Спросили, как Ободзинским живется в их бывшей квартире на Каретном, 5/10.

– Представьте, так и не живем. Все гастролируем с утра до вечера.

– Неужели? – удивился Эгил Шварц. – Дороговато, чтоб хата простаивала. Может, сдадите кому?

– Да проблем с деньгами пока нет, – приврал Валера. – Расскажите лучше про «Голубой огонек». Меня впервые пригласили выступить.

Лариса неожиданно помрачнела. Видно стало, что говорить не хочется, но пересиливает себя:

– Теперь я отказница. Вычеркнули даже из новогоднего.

Для Валеры подобное стало совершенной неожиданностью. Отказали Мондрус? Она же пела в лучших выпусках! Ни одного новогоднего не было без нее: «Да и нет» в шестьдесят четвертом, «Песня птиц» вместе с Магомаевым в шестьдесят пятом, «Для тех, кто ждет» в шестьдесят шестом, а уж космический спецвыпуск «Звезды ждут», где ее снимал на камеру сам Гагарин?..

– Ты же на тот Новый год пела «Формулу вечности»… – удивился он. – Твой танец произвел фурор!

– Кажется, из-за танца так и вышло, – мрачно качнула головой Лариса. – Меня сперва вызвали и отчитали, что танцевать в эфире недопустимо. Так и сказали: «Пошлые пляски»! Я пыталась, конечно, спорить.

Лариса сверкнула глазами и сердито прихлопнула по столу:

– Согласитесь! Когда Дин Рид танцевал, шутил и ходил по залу, никто не возражал! Или если борец за мир и американец, то можно? А советской певице, значит, такое непозволительно?!

– Всем же понравилось! – возмутился несправедливости Валера. – С тебя пример стали брать!

– Вот потому и отстранили, – вздохнула Лариса. – Так что будь осторожен, не выходи за рамки.

Павел нехотя сделал замечание:

– Ларочка, танцы твои, конечно, всех задели. Только проблема не в них, а в репертуаре. Министерство культуры просило спеть что-то гражданской тематики?

– Пою, что хочу.

– А они запрещают, кого хотят, – методично накалывал на вилку ассорти из салями Леонидов. – Ничего. Надо тебе устроить несколько правильных песен, и все наладится.

– Не буду я их петь! – вспылила Лариса. – Хоть убейте, не буду!

– А незаменимых нет, – жестко припечатал импресарио. – Сама решай. Стоит ли твое будущее того, чтобы вставать в позу?..

И неожиданно сменил тему:

– А знаете, что здесь есть варьете? Не хотите посетить?

Съемки огонька начались воодушевляюще. Валера познакомился с Эдуардом Хилем, Ольгой Воронец, Леонидом Харитоновым. Затем Вячеслав Невинный объявил его:

– Валерий Ободзинский! Пойте! Я вас очень прошу…

По сценарию Валера, сидящий за столиком, должен был растеряно встать, словно не ожидал подобной просьбы, отставить в сторону чашку с чаем, подойти к месту, где сидела Ольга Воронец, и опереться на спинку ее стула.

Однако когда Валера сделал это, оператор вдруг начал махать руками и делать «страшное лицо». Валера чуть отошел назад. Камера металась между ним и Ольгой, а он волновался все больше, не понимая, что делать и где стоять. Сделал шаг вперед, как привык на сцене, и снова недовольство снимавших.

От волнения на мгновение забыл текст, который должен был сказать после песни. Выручили аплодисменты, раздавшиеся из зала. Он улыбнулся, поклонился и продолжил:

– Мне очень приятно, что наша милиция любит эстрадную песню. С большим удовольствием уступаю свое место эстрадному оркестру милиции под управлением Вячеслава Полякова.