Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

Улыбка с его лица исчезла. Прежний накал счастья перерос в раздражение. Валера отшатнулся, рассердившись непрошеной близости:

– Что ты делаешь! – встряхнул девчонку за плечи.

Но она продолжала виснуть, рыдать, бессвязно лепетать о любви. Шмыгая носом, лезла целоваться мокрыми от слез губами. Противно.

Увидев жену, он вырвался. Неля решительно протянула ему руку. Валера прижал к себе любимую, и вручив ей розу, сквозь зубы проговорил:

– Кошмар какой-то…

Валера полагал, что с этим городом что-то не так. Но и в других городах его встречали с тем же неистовством.

– «Льет ли теплый дождь, – зазвучало из окон, – падает ли снег», – запели мальчишки во дворе, – «быть может, мне ты скажешь: да!», – подхватывали радиостанции.

Ободзинский отдавался сцене до опустошения. Жалея поклонниц, иногда пропускал их безбилетными в зал. И все битком.

Деньги рекой, икра банками. Ах, испорченная? И вот она уже разбросана на снегу. Огромное красное пятно на белом, девственно чистом снегу Норильска.

Возвратился в Москву поздней осенью. Суточная температура ноября болталась возле нуля.

Сырой морозный ветер взлохмачивал, волосы били в глаза.

Потуже завязав шарф, приподняв его к самому носу, Валера быстро двигался по Тверскому бульвару в сторону Дома Звукозаписи и уже сердился на себя, что не взял такси.

Словно прочитав мысли, возле него остановилась светлая «Волга». Открылось окно. Певец чуть наклонился и увидел за водительским сиденьем озадаченную девушку лет двадцати.

– Не подскажете, где… – подалась та вперед и, встретившись с ним глазами, неожиданно просияла, – где «Кремлевский работник»?

– Мне как раз по пути. Могу показать, – обрадовался он, что не придется идти пешком.

Девушка резво подняла фиксатор двери. Валера в замешательстве взялся за ручку: фанатка?

После громовых гастролей по Сибири стал подозрителен. Развлекать поклонницу в планы не входило. Он лениво поглядел вперед и махнул рукой: не мерзнуть же теперь!

Открыв дверь, обвел глазами чистенький желтый салон и опустился в мягкое кожаное кресло, ощутив лавандовый запах духов.

– На светофоре направо. Это здание мимо не проедешь, – скомандовал он, держась отстраненно.

На миг стало неудобно: даже если фанатка, способ знакомства оригинален.

Девушка ловко переключила передачу. На запястье блеснул тонкий браслет.

– «Кремлевский работник» не для простых смертных домик, – решил прояснить, кто же его незнакомка.

– «Шахматы – мир в себе, не знающий ни суеты, ни смерти», – философски задумчиво процитировала та.

Валера недоуменно поднял бровь.

– Мария Ремарк. У нас по средам турнир по шахматам. Обычно собирались на Смоленской у мастера, но сегодня планеты встали на карачки.

Она искренне рассмеялась, и Валерина едва оформившаяся подозрительность исчезла.

– Хорошо играете? – заинтересованно хмыкнул он.

– Хотите попробовать? – ее дерзкий, бросающий вызов взгляд затмил Нелин глубокий, восторженный.

Он с улыбкой оглядел ее бледную кожу, аккуратно скрученные в тугой жгут волосы, и сообразив, что пауза затянулась, представился:

– Валерий. А как зовут будущего гроссмейстера?

Шахматистка остановила машину у тротуара. Что-то начеркала на бумажке и протянула телефон:

– Для вас просто Наташа. А ваша песня. «Восточная». Настолько чистая, светлая, что, как только включают ее по радио, бросаешь все, садишься и слушаешь.

Немного отогревшись, Валера довольно откинулся на сиденье и, обратив внимание, что они уже на месте, огорченно развел руками:

– Пора. Но я обязательно позвоню вам, Наташенька.

Вечером, принимая душ, вспомнил о незнакомке. Девчонка и шахматы! Разыгрывает? Сделает он ее в два счета.

И поймал себя на всеобъемлющем азарте сыграть с ней.

Накинув халат, нащупал в кармане телефон девушки и, открыв ванную, заметил приглушенный свет с кухни. Неля сидела при свечах у накрытого стола в фирменном кожаном платье и загадочно улыбалась.

– Ка-кая ты… – изумленно поджал губы, рассматривая платье и красную заколку на темных волосах. – Новое?

Неля заговорщицки сделала знак молчать:

– Главное, Онегину не скажи. Нина продала. А то он ее убьет.

Валера слегка приобнял Нелю за талию и, взяв ее руку в ладонь, запел вполголоса, чуть покачивая в танце:

– … Down the road I look and there runs Mary. Нair of gold and lips like cherries. It’s good to touch the green green grass of home…[8]

Две тени на стене сомкнулись в одну.

– Валеша… Какой ты сейчас красивый. Мой муж сводит всех с ума! – Она закатила глаза, изображая экстаз.

А на следующий день Михаил Ильич Цын вызвал Валеру к себе, сообщив, что совсем скоро сделает квартиру для него, Шабашова и Андреева в кооперативном доме «Ташкент». Валера с Нелей помчались оформлять документы. О Наталье певец вспомнил лишь на гастролях, когда улеглись приятные хлопоты.

Сидя с Нелей за завтраком в гостинице, он шуршал в кармане бумажкой с телефоном.