Валид

— Оставь Марата, отец. Он прав. Всё это начал Саид. А я закончу. И свои активы ты можешь оставить себе. Мне они больше не нужны. Моя жена ослепла и, возможно, потеряет ребёнка из-за того, что я влез в гонку за баблом. Мне больше ничего не нужно. Саиду, кстати, тоже.

При упоминании младшего сына Саид пошатнулся, упёрся рукой в край стола.

— Отец? Тебе плохо? — отодвинув для него стул, Валид присел рядом, за ним опустился на стул и Марат. — Прости нас за эти слова. Но гонки больше не будет. Всё закончилось.

— Где Саид? — Хаджиев-старший склонил голову и мотнул ей. — Только не говорите, что убили собственного брата.

— Нет. Он под домашним арестом, скажем так, — испытывал ли Валид вину? Ни грамма. Только перед Шахидат, жизнь с которой планировал совсем иначе. — Мы не отпустим его, пока не решим, что делать с ним дальше. Я не отпущу. Он слишком зарвался. Он предал меня.

Саид-старший побледнел и будто постарел за короткое время.

— Я запретил вашей матери и Саиду говорить об этом. И был уверен, что никогда не заговорю сам. Но, похоже, сейчас самое время. Я был против русской невестки. Не хотел, чтобы Марат женился на ней. Потому что знаю, как умеют они менять и ломать мужчин. Они другие, не такие, как наши женщины. Наверное, мы потому в них и влюбляемся. Любим всё необычное.

— О чём ты, отец?

Старик упрямо поджал губы, прищурился, будто вспоминая о чём-то.

— Она была очень красивой. Я тогда не часто приезжал в Москву и каждый раз, как осёл, пялился на русских девок. Мне нравилось смотреть на их полуобнажённые тела. Это развратно и отвратительно, но я мужчина, — братья переглянулись, явно не понимая, куда клонит отец. — Однако, я никогда не забывал, кто я есть, и всегда возвращался к вашей матери, к своей семье. Я бы никогда вас не бросил ради какой-нибудь шлюхи. Пусть я не всегда был добр с вами, но, несмотря на строгость, я всегда любил вас.

— Отец, я не понимаю, к чему ты клонишь, — у Валида закончилось терпение. Вскочив на ноги, нервно прошёлся по комнате. — Сейчас не время для этих разговоров. Мы помним, что ты наш отец.

Саид зыркнул на сына, и тот, склонив голову, сел обратно.

— То время было очень сложным. Нам приходилось отбивать свой бизнес у русских беспредельщиков, возомнивших себя элитой в малиновых пиджаках. Были кровавые побоища. Такие, что мы через день в лесах горы трупов закапывали. Как-то раз меня подстрелил тот, кого я считал другом. В спину выстрелил. Прямо у такого же леса. И закопал. Но я выжил. Не знаю, как выбрался из могилы.

— Отец… Ты никогда не говорил об этом, — Марат подался вперёд, вслушиваясь в рассказ Саида.

— Замолчи и слушай. Я брёл раненый по какому-то полю. Рядом находилась русская деревня, и я пошёл в её направлении. Как сейчас помню, как кружило надо мной вороньё. Ждали, что я сдохну… — кулаки отца сжались до хруста, и Валид про себя отметил, что не такой он ещё и старик. — А я полз до последнего. Не хотел подыхать такой позорной смертью. Но спустя время силы меня покинули, и я свалился на землю. А потом увидел её. Она склонилась надо мной, такая светловолосая, белая. В открытом коротком платье. Я сказал ей, чтобы оделась, и отрубился, — безрадостно хмыкнул.

— А потом?

— А потом пришёл в себя в её доме. Она жила на отшибе, на небольшом расстоянии от деревни. Она лечила меня сама. Собирала какие-то травы и поила меня отварами. Перевязки делала. Даже сама пулю вытащила. Очень смелая девушка. И такая красивая…

— Я помню… Ты тогда пропал на несколько месяцев, — снова подал голос Марат, и Валид перевёл на него удивлённый взгляд. Он тоже помнил тот случай. Когда уже все считали отца бесследно пропавшим, и лишь одна мать ждала его возвращения. И он вернулся. Спустя время. Сыновья даже не сразу узнали его. С длинной бородой, вдруг отчего-то поседевший. Он переступил порог дома, и мать бросилась к нему в объятия. Но то уже давно забылось. Так почему отец решил вспомнить?

А Саид продолжал, словно уже и не слышал никого. Погрузился в свои воспоминания, и лицо его непривычно просветлело.

— Она была немая, и мы общались на языке жестов. Она вкусно готовила. В основном ели овощи, но как она их готовила… Она умела всё. Умела доставить удовольствие, умела танцевать… Эта женщина была особенной. А потом я выздоровел и сказал ей, что должен вернуться к семье. Она всё поняла и приняла. Отпустила меня, хоть и было тяжело нам обоим. Я вернулся домой, но русскую красавицу забыть не смог. Я ездил к ней каждый месяц. Предлагал стать моей второй женой, но она отказалась принять Ислам. А потом у нас родился сын.



Братья снова переглянулись, Валид нахмурился.

— Отец?