Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии. Автобиография основательницы бренда Roxy

– Все девушки должны пройти проверку службы безопасности, Джилл, ты это знаешь, – говорит Доминик, который стоит, скрестив ноги и прислонившись к консоли в нескольких футах от нас.

– Мне нужно услышать это от тебя, Аднан, – я смотрю прямо на него, скрестив руки на груди.

Всегда очаровательный и обычно обводящий меня вокруг пальца, он говорит:

– Это сейчас не важно, верно? Мы вместе. Вот что важно.

Он обнимает меня и целует мою щеку. Я обнимаю его рукой на секунду, затем убираю ее и начинаю собирать домашнее задание, пока они продолжают обсуждать покупку девушек.

Мысли вихрем проносятся в голове. Значит, он не может появляться на публике? Это, видимо, работа Доминика. Сотрудничают ли Доминик и Пеппер, чтобы находить девушек? Показывала ли Пеппер мои фотографии? Он заплатил Пеппер, чтобы встретиться со мной? А как насчет девушек в черном блокноте? Предлагались ли им деньги, чтобы спать с ним? Или они попадают в кандидаты, ни о чем не подозревая? Знают ли они, кто он? Они проститутки? Я другое дело, не так ли? Я не проститутка. Даже не хочу его денег.

Оплата моей учебы была щедрой, но это должно помочь мне встать на ноги и ни от кого не зависеть. Я нахожусь здесь по одной причине: потому что люблю его. Может быть, он подстроил все это, но влюбилась в него я сама. Никто не платил мне за то, чтобы заниматься с ним любовью.

В выходные выдерживаю деловые ужины и секс с Аднаном, с тяжелым сердцем запихнув свои оскорбленные чувства как можно глубже. Маскирую свою боль, одновременно пытаясь собраться с мыслями о том, что мне стало известно. Сеансы массажа и ванны с пеной при свечах помогают выглядеть относительно спокойной. Однако под этой маской мой ум готов взорваться.

Уезжаю в воскресенье, незадолго до захода солнца. Колокольчики игровых автоматов в аэропорту Вегаса словно ударяют в мой мозг, а сигаретный дым вызывает пульсирующую боль в голове. Мои фотографии, засунутые в пластиковый конверт и вставленные в черный блокнот среди других парижских моделей, мучают мой разум.

Мне удается взять себя в руки. Завтра у меня съемка для журнала Teen и сдача проекта. Когда самолет поднимается над тихой, неподвижной пустыней, смотрю на безмятежное розово-оранжевое небо. Однако чувствую на себе смирительную рубашку. У меня сжимается грудь, трудно дышать. Это не моя идея свободы.

Не помню, как расплатилась за парковку в Lot C. Не помню, как вела машину по автостраде домой. Мой разум искромсали на миллион кусочков. Вернувшись в свою спальню в Дауни, погружаюсь в работу, драпируя и скрепляя булавками розовый атлас на манекене. Мне нужно восемь выкроек – для лифа плюс подкладка и три для юбки.

Оформляю декольте без бретелек, заканчивающееся фестоном в виде сердца, и закладываю складки в передней части юбки. Делаю карманы, потому что люблю их. После пары часов наколки ткани на манекене маленькими серебряными булавками я наконец успокаиваюсь. Делаю центральный разрез сзади на юбке ниже застежки-молнии и разрезаю все части вдоль линий, где будут швы. Поверх настрачиваю белое кружево на лиф, юбку и разрез сзади. Я разговариваю с Богом обо всем, пока шью до глубокой ночи – без кокаина.

Приятно быть дома, в собственной спальне, и работать. Когда ум погружается в творчество, приходит умиротворение, которое смывает все остальное. Вставляю жесткие косточки в рельефы, чтобы поддерживать лиф без бретелек. Примеряю. Сидит идеально. Платье немного старомодно и аляповато, в духе Мэрилин Монро, но мне оно нравится.

* * *

Утром по дороге на автостраду притормаживаю, чтобы купить пончики в китайском киоске для проезжающих машин. Добираюсь до бульвара Санта-Моника, там каждое утро собирается много молодых мальчиков. Они сидят, как маленькие скелеты, на лавочках у автобусных остановок и у светофоров, ожидая следующего клиента. Большинство из них больны. У них болячки и язвы от СПИДа на шеях и лицах. Заезжаю на фермерскую парковку в Западном Голливуде, где мне предстоит сниматься, и ни о чем не могу думать, кроме этих больных юношей.

Мысленно возвращаюсь к обеденному столу с дорогими проститутками и черному блокноту, который просматривали Аднан и Доминик. Есть ли у меня СПИД? Я легко могла заразиться. Аднан никогда не использует со мной защиту. И точно так же, как капитан яхты, зная об акулах, все равно бросал меня в океан, так и Аднан не защищает меня; он подвергает меня опасности. Не могу больше быть его любовницей.

Джейн из журнала Teen отправляет меня делать прическу и макияж. Я позирую, кусая персик перед фруктовой корзиной, и думаю о блокноте. Переодеваюсь в платье и позирую на ступенях желтого школьного автобуса, держа бутафорскую стопку учебников. В свете фотовспышек улыбаюсь и задаюсь вопросом, со сколькими женщинами он спал и к скольким людям я сексуально приобщилась.