Вальхен

— Не знаю. Просто подумала вслух. Доктор ещё тогда сказал — у неё не осталось сил жить.

— Да, так. — Клаус обнял ребят за плечи и повёл к телеге. — Нужно выбираться из города. Скоро совсем темно станет. Светомаскировка хорошая, мы тогда вообще ничего здесь не увидим.

Обратный путь прошёл в молчании. Они выехали из города, и лошадь не спеша постукивала копытами по знакомой дороге. Яркая луна виднелась впереди, между высокими деревьями, растущими вдоль дороги, — будто свет в конце туннеля. Но свет этот был мертвенным, и Вале казалось — не сулил никаких надежд.

* * *

Дома их дожидалась Марта. Она уже уложила детей и сидела на кухне, глядя на разорванный конверт и письмо перед собой.

Пока умывались и усаживались ужинать, она ни о чём не спрашивала. Молча разложила гороховую кашу с луком, заварила травяной чай и предложила Клаусу лёгкого пива. Муж вопросительно взглянул на неё: откуда?

— Бергман принёс. За починку упряжи.

Клаус коротко рассказал, что увидели и узнали в городе. Марта долго молчала, потом показала на письмо.

— От Берты. Из Берлина.

Берта была близкой подругой Марты со времён учёбы в университете. Валя не раз слышала рассказы об их студенческой жизни, о том, что Берта мечтала работать конституционным юристом, быть среди тех, кто станет строить настоящую республику в бывшей империи. Но тогда в Германии, только-только выбиравшейся из последствий мировой войны, люди ещё не представляли себе женщин в политике. Берта надеялась пробиться к этой интересной для неё работе, но в конце концов вышла замуж за австрийского архитектора и уехала в Вену. Теперь, когда её муж погиб на Восточном фронте, она вернулась в Берлин, учила девушек рукоделию и домоводству и писала Марте длинные письма. Марта говорила, что в Берте спит великий журналист или писатель, но проснуться он сможет только не при этом режиме. Теперь она начала читать вслух.