Валькина жизнь

– Загорел-то как! – произносит Валя, чтобы поддержать разговор, пока накрывает на стол.

– Четыре месяца в тропиках, – оживляется Пашка. – Море и солнце.

– Курорт, – фыркает Валя.

– Я там, между прочим, работал, а не загорал, – ни с того ни с сего огрызается Пашка.

– Я поняла, – снова фыркает Валя.

Ее жалость сразу куда-то улетучивается, и она с неприязнью глядит на мужа:

– Своди детей куда-нибудь, пусть привыкают к отцу.

В ближайшую субботу Пашка тащит всех в заезжий цирк-шапито. Вале эта идея не нравится. Несмотря на лето, погода в Мурманске царит почти осенняя – промозглая, с моросящим, как из пульверизатора, дождиком.

– В кафешку бы лучше нас сводил, – осторожно предлагает она, – пирожными детей накормил.

– Как ты не понимаешь? – обрывает ее Пашка. – Это же цирк! Я бы в детстве за такое представление душу отдал. Кони, пудели, собаки…

– Пудели тоже собаки, – вставляет Ирина.

– Что? – не понимает Пашка.

– Пудели тоже собаки, – повторяет дочка.

– Вот, я же и говорю: пудели, собаки всякие, – кивает Пашка. – Что может быть интереснее?

– Кино, – говорит Ирина. – Пошли лучше в кино.

Но Пашка остается непреклонен. Вале и самой не хочется сидеть на дощатой скамье под брезентовым куполом и смотреть, как на трапециях кувыркаются гимнасты. Но она больше не возражает. Их ссоры с мужем становятся все более частыми. Кончаются они, как правило, тем, что Пашка напивается в стельку. Представление с клоунами и жонглерами выглядит вполне приемлемой альтернативой. Лучше уж цирк-шапито, чем пьяный концерт дома.

И они идут в цирк. Сильный ветер делает зонтики практически бесполезными. Все промокают под дождем насквозь еще по дороге туда. Внутри, как и предполагала Валя, холодно и сыро. Степан сразу начинает проситься домой. В душе Валя всецело на его стороне. Но Пашку разбирает энтузиазм. Чтобы не накалять обстановку, ей приходится строго приказать сыну замолчать.

Во время представления Пашка отчаянно аплодирует и громко смеется. И когда клоуну требуется бросить в кого-то бутафорской гирей, он кидает ее именно в Пашку. Пашка возвращает гирю обратно и, повернув к Вале радостное лицо, говорит:

– Ты это видела? Ты видела? Обожаю цирк!

В антракте он тащит всех покупать мороженое. Его продает на улице молодой человек с синим от холода носом. Валя держит детей за руки, малыши ноют и просятся домой.

– Они и так замерзли. Зачем мороженое? – пытается возразить Валя.

Однако Пашка твердо решает в полном объеме реализовать свои собственные детские представления о счастье.

Они возвращаются из цирка уставшие и продрогшие. Степан тут же начинает кашлять. На следующий день у Ирины подскакивает температура. Растирая между двумя ложками таблетку парацетамола (дочка наотрез отказывается глотать таблетки целиком), Валя неожиданно ловит себя на крамольной мысли:

– Да скорее бы он уже снова в море ушел. В свои тропики.

Ей тут же становится неудобно. Ведь муж только два дня назад вернулся из рейса. Она украдкой оглядывается на сидящего на диване Пашку, как будто он может прочитать ее мысли. Но Пашка занят разгадыванием кроссворда.

– Он старался, – мысленно одергивает себя Валя, – хотел, как лучше. Что же поделаешь, если он дурак.

Здесь она снова мысленно спотыкается. Опять выходит нехорошо. Нельзя так думать о близком человеке.

– Даже если это правда? – говорит у Вали в голове противный внутренний голос.

Но Валя прогоняет его прочь и с удесятеренной энергией продолжает растирать таблетку в порошок.

24

Через год, как и обещала, Зинаида Петровна выхлопатывает Вале и ее семейству квартиру. Правда, далековато от центра, на Ледокольном проезде. Город стремительно шагнул на юг, и многоэтажки растут между сопок, как грибы после дождя.

– Опять тебе далеко на работу будет ездить, – хмыкает Зинаида. – Хочешь, я поговорю с коллегами из Первомайки. Может, удастся тебя перевести поближе к новому дому. Но только не сразу, через полгодика, ладно? Контора-то у них другая. Неудобно будет, если ты сразу от нас уйдешь, как только квартиру получила.

– Я не уйду, – радостно сообщает Валя, – вообще не уйду. Дети подросли чуть-чуть. Справлюсь. Как я без вас, Зинаида Петровна? Куда?

Зинаида тронута, она обнимает Валю за плечи и прижимает к себе. Затем она запирает на ключ дверь своего кабинета, где они сидят, и достает из шкафчика бутылку водки.

– По чуть-чуть, – говорит она заговорщически, наполняя извлеченные все из того же шкафчика рюмки. – За новоселье.

После рюмки водки, заеденной нарезанной Зинаидой колбаской, и душевного разговора с доброй начальницей Вале становится так хорошо, что возвращаться домой совсем не хочется. Она помнит, как разозлился Пашка в прошлый раз, когда стараниями Погребельного ей дали их нынешнюю двушку. И что теперь? Опять приступ ненависти? Она до последнего избегала этого разговора, ничего не говорила мужу о хлопотах Зинаиды. Но теперь, когда нужно получать ключи и ордер, отступать уже некуда.

– Паш, – присаживается она рядом с мужем на диван, – Паш, а у меня к тебе новость. Знаешь какая?

Пашка смотрит по телевизору футбол и не особо вслушивается в слова жены.