Валькина жизнь

– Отдам, отдам, – повторяет Степан, – только после рейса. И с процентами. Смело, мать, ставь меня на счетчик. За мной не заржавеет.

57

Вскоре Степан снова уходит в море. И Валя опять остается с Ольгой и Настей. Теперь ей приходится кормить не только девочку, но и ее маму. Похоже, сбережения у Ольги закончились. И пополнить их негде.

– Вы же знаете, Степа ни копейки нам не оставил, – разводит руками Ольга, выпрашивая у Вали деньги на сигареты.

– Как же вы умудрились просадить все за четыре дня? – изумляется Валя.

– Это вы у сына спрашивайте, – огрызается невестка. – Завел семью – пусть содержит.

– Так он же завел, не я, – хихикает Валя.

– Он отдаст, Валентина Николаевна, – снова переходит на умоляющий тон Ольга, – придет с моря и все вам отдаст.

Валя дает и дает Ольге деньги. А та тратит их направо и налево. По крайней мере, Вале кажется именно так. Ольга накупает одежду, которую никогда не будет носить, обзаводится новым ноутбуком и чуть ли не каждый день ходит ужинать в кафе.

– На нее не напасешься, – жалуется Валя сыну, когда тот в очередной раз звонит с судна, требуя у матери денег для жены. – Купилка моя заканчивается, сынок. Загнали вы меня с Ириной.

– Ирку ты сюда не приплетай! – кричит Степан. – Ирка отрезанный ломоть! Пусть ее хахаль обихаживает. Ольга не виновата, что у тебя дочь такая идиотка. Ольге надо ребенка кормить. Ты, мать, уже и внучку не жалеешь, да?

– Какая же она мне внучка, выдра эта? – огрызается Валя.

– Она как дочь мне! – ревет медведем Степан. – Не смей о ней так говорить! Я ее усыновить собираюсь. Все мое ей достанется, когда умру.

– Тяжело мне, сынок, – вздыхает Валя, – семьдесят лет скоро будет. Шутка ли, восемь подъездов убирать да лед зимой возле них скалывать.

– Ты жилистая, – подбадривает ее сын. – Да и что тебе еще делать? Дома сидеть? Осатанеешь без общения.

– А на работе у меня общения выше крыши, – хихикает Валя, – с мусорными баками и ломом.

– Не иронизируй, – бурчит Степан, – дай Ольге денег.

– Работать бы ей пойти, Ольге твоей, – вздыхает Валя.

– Она ищет, ищет! – рычит Степан.

Ольга действительно пытается найти работу, но прижиться хоть где-то у нее не получается. Незадолго перед уходом Степана в море она устраивается продавцом в маленький магазинчик. Через две недели, когда Ольга заикается хозяину об авансе, оказывается, что недостача превышает ее скромный заработок. Валя в сердцах качает головой, когда невестка называет ей требуемую сумму. Но Ольга плачет и не отходит от Вали, пока та не соглашается дать ей денег.

Всего неделю невестка выдерживает в овощном ларьке. От сырости и постоянной переборки то картошки, то моркови у нее начинают болеть руки.

– Перчатки надевай, – советует ей Валя.

– Надеваю, – огрызается Ольга, отмачивая заскорузлые потрескавшиеся пальцы в мисочке с теплой водой. – Толку никакого. Картошка эта чертова. Что в ней за яд такой? Руки от нее, как у бичевки какой-нибудь. Если я Степу такими руками обниму, он со мной разведется.

– И слава богу, – так и подмывает сказать Валю, но вместо этого она спрашивает: – Сколько же тебе годочков, что ты никогда картошку не чистила?

– Причем здесь возраст? – фыркает Ольга. – Не люблю я картошку. Я вам не кухарка.

Вспомнив, что когда-то окончила бухгалтерские курсы, Ольга идет работать кассиром в автоколонну. Она рассчитывает нормы расхода бензина для шоферов, но тут же крепко с этим промахивается.

– Эти уроды, – скулит Ольга, имея в виду шоферов, – меня подставили. Никакой порядочности у людей не осталось. Я с ними старалась по-человечески. А они? Они эти деньги потратили, а я теперь должна их возвращать?

Валя не знает деталей. Но, судя по тому, что Ольга даже не заикается о том, чтобы Валя дала ей денег на погашение долга, речь идет о весьма значительной сумме. Ольга, естественно, тут же увольняется. А автоколонна грозится подать на нее в суд.

– И пусть подают, – рыдает Ольга, сидя с Валей на кухне, – если у них совести нет. Насели на одинокую мать с ребенком.

– Какая же ты одинокая? – изумляется Валя. – Ты же замужем!

– Вот Степа, если хочет, пусть и разбирается с этими автомобилистами, – рыдает Ольга, – а я им ничего не должна. С водителей своих пусть взыскивают. Выпили они этот бензин, что ли? Пусть посадят меня за это. Чтобы им стыдно было.