Валькирия и Орислав

– Это вы нашего Ведамира не знаете, – вдруг усмехнулась девушка. – Думаете, стоял бы тут Орик, если бы не снадобье нашего ведающего?

– Сестра дело говорит, – хмыкнул Орислав. – Мы с ней тоже от нави бежали, да по пути меня цапнули, твари. Если б не она – не бросила, дотащила, – да наш Ведамир, шлялся бы я сейчас, как эти, синерожим.

Глаза воеводы прояснились. В них плеснула надежда:

– Что ж, мои люди мне как золотые монеты дороги. Поможете – век благодарен буду.

Светослав, кажется, плакал, когда Валька подошла к нему и убрала его руку от раны. Нехорошей, но спасти можно.

– Будет плохо, – предупредила она. – И больно будет. Очень. Но надо терпеть. Может его кто подержать?

И достала из заплечного мешка снадобья.

После процедуры обессилевшего и потерявшего сознание Светослава оставили на плаще воеводы. Сейчас деревня была относительно безопасна, а тряски в седле ратник мог и не выдержать.

Пока оставшиеся трое всадников устраивали временный бивак, их предводитель вновь заговорил с братом и сестрой:

– Благодарствуйте, вовек не забуду! Коли знал бы, что чудо-снадобье такое у кого-то есть, сразу бы сюда ехал. Я Данияр, Всеслава сын. Бывший воевода в Княжеграде.

Валька с Ориком переглянулись. Аукался им сегодня Княжеград.

– Я Орислав, сын кузнеца посадского, это Валькирия, сестра моя. А куда вы путь держите?

– В южный Воложск. Что на речном порту стоит. Говорили, там нави ещё нет. Тут мимо проезжали, да заметили сигнал твой. А тебе, дева, отдельная моя благодарность, – сверкнул чёрными очами Данияр.

Валька вспыхнула, и сердито проговорила:

– В следующий раз, воевода, сперва пытайся спасти своих ратников, а потом уж шашкой размахивай.

– Валька, ты чего? – зашипел Орислав.

Но Данияр, на удивление, не разозлился:

– Ты права, теперь и впрямь буду. Но уж прости оплошность – не впервой мне видеть, как добрые люди неживыми тварями становятся. А про многих я даже не ведаю ничего – когда в Княжеграде случилась беда, я был с посольством у наших соседей. С той поры, как светлый князь Владимир почил, я от княжества ездил на переговоры вместе с боярином Собольским. Там узнали мы сперва, что старший княжич умер от чёрной болезни, а потом и эта беда пришла. Пробиться в стольный город уже не смогли. Собольского потеряли, да половину дружины. Хотя… меня всё тянет туда, будто не на погибель, а на пир.

– Воевода, – Орислав толкнул Вальку локтем в бок. – Кажется, мы нашли то, что вам может быть интересно.

Валька с некоторой неохотой достала тетрадь. Она-то надеялась изучить её сама, да, видно, уже не придётся. Воевода бережно принял из её рук ветхую книжицу и, открыв в указанном месте, принялся бегло читать. Наконец, он поднял на брата и сестру ошалелый взгляд.

– Вот оно как, значит… знал я Ведагора… жаль его. Но теперь я знаю, почему она ко мне каждую ночь приходит. Дева, а твой… Ведамир… он только телесные раны исцелять умеет? Или отпугнуть образ нечистый тоже может?

– Образ… – засомневалась Валька. – Нне знаю… смотря о чём ты.

– Чуть я спать лягу, приходит ко мне… девица, знал я её при жизни, милы мы друг другу были. Да только на беду оставил я её в Княжем граде. А теперь навью она стала, но не забыла меня. Приходит и ластится, зовёт, плачет. Сердце мне рвёт, к себе манит. А сама – серая, как полотно, рот чёрный, да глаза бельмами. Я уж и спать боюсь. А каков воин, коли отдохнуть не может? Уж и молиться Святому Духу пробовал, и священника просил. Да без толку. Может, хоть Ведамир ваш поможет…

– Может… – хмыкнула, совсем как брат, Валька. – То у него спрашивай.

– Да вот наши подойдут, и проводим вас, – подтвердил Орик.

В обнесённом частоколом селении новоприбывших встретили по-разному. Кто с опаской и недоверием, а кто и с интересом. Высыпали на единственную улицу, глазея. Вдоль неё же брехали, выслуживаясь, собаки. Где-то на окраине тюкали молотки – новые люди требовали нового жилья. Тянуло дымком из печных труб.

Выйдя из высокого сруба, староста Гостислав приветствовал пришлых радушно, однако и про охрану не забыл. Двое молодчиков стояли рядом оружные. И, Валька подозревала, что где-то на чердаках засело несколько стрелков.

Пока воевода общался с Гостиславом в его срубе, а брат устраивал свиту Данияра, девушка отправилась к лекарю. Ей нравилось в светлой, пропахшей травами и настоями горнице Ведамира, и сам он чем-то неуловимо напоминал то ли отца, то ли деда, которых теперь Валька помнила смутно. Оба ушли ещё до великой беды с навью. А вот матушке так не повезло…

Стряхнув страшные воспоминания, словно ледяную воду, Валькирия вошла в просторную горницу с большой печью, палатями и красным кутом. Здесь часто лёживали выхоженные травником люди, но поправляться их отправляли по домам.

Белобородый старик сидел у окна, подслеповато щурясь в тетрадь на подобие той, что они с братом нашли в брошенном посёлке.

– Ведамир, – тихонько окликнула его девушка.

Старик поднял голову и, увидев вошедшую, просветлел лицом: