Валькирия и Орислав

Воевода быстрым жестом поманил Вальку, и та пошла, не чуя под собой ног. Смерть пугала сейчас, как никогда раньше. Но чего она ждала? Раз уж пришла в самое сердце навьего мира. Сильная рука обхватила её за плечо, и это успокоило немного.

– Ну что, Ярослава, будешь меня слушать?

Визг и шипение были ему ответом. На лавках бесновались мёртвые дети. Слуги тряслись, закатив глаза, будто в трансе. Только старший сын княгини остался недвижим. Наконец, его мать успокоилась, глянула страшно:

– Что хочешь?

– Вина хочу! – вдруг сощурился Данияр. – Выпьем с тобой, как прежде. А после – должна ты отречься от прошенного у Морены.

– От… сына? – откуда у навьи в голосе материнская боль?

– А ты глянь! Тяжко ему. Нет ему места ни на том свете, ни на этом. Другие твои дети здесь, с тобой. А Белогор – лишь телом.

Юноша на кресле княгини заговорил, но беззвучно. Валька попыталась по губам определить, что он говорит. Выходило бесконечное «Пути», или «Пусти»…

– Нет! – взвилась княгиня. – Нет! Ради него стала! Ради него ушла!

– Ну, тогда давай прощаться, – спокойно хмыкнул Данияр, приставив к горлу оторопевшей Валькирии нож. – Сперва она, потом я. Но коли я её порешу, сделка силу потеряет, так что думай сейчас.

Валька, правда, видела, как побелели костяшки на руке воеводы, сжимавшей кинжал.

– Сссссс… – прошипела княгиня.

Затем выпрямилась холодно. Махнула рукой:

– Вина нести!

Один из слуг заковылял к неприметной дверце за княжескими креслами. Данияр ослабил хватку, но кинжал не убрал. Шепнул:

– Возьми у меня за голенищем ножичек. Коли получится, беги, а нет – лучше сама, чтоб им не даться. Сможешь?

Валька очень сомневалась, что сможет, но несмело кивнула. Присела, вытащила ножичек из-за сапога воеводы. Тот отпустил её, и девушка прижала маленькое тонкое лезвие к шее. Если надо, она сможет… сможет!

Пока ждали, княгиня стояла, сверля пустым взглядом Данияра. Тот смело и открыто смотрел в ответ. Когда слуга пришаркал с двумя серебряными кубками на подносе, Валька вдруг догадалась, что хочет сделать Данияр. Но как он нальёт снадобье, когда все смотрят?

Воевода шагнул к Ярославе, уже ухватившей с подноса бокал, и тут Валька крикнула:

– Госпожа!

Все обернулись, и чтобы закрепить успех, девушка метнулась к окошку.

– Госпожа, не забирай воеводу! Прошу!

– Сссшшшшш! Чернь! Как смеешь?!

Видно, и правда навьи смотрели глазами Ярославы, потому что все бельмастые лица повернулись теперь к Вальке. Данияр зубами откупорил крышку фляги, быстро плеснув содержимого в оба бокала.

– Я… я прошу… – уже тише проговорила Валькирия.

Княгиня отвернулась от неё, вновь поглядев на Данияра. Подняла кубок:

– Отдам что просила! Бери Морена…

Воевода поднял свой кубок и осушил его одновременно с Ярославой. Но чудо медлило, а княгиня, выпив лишь половину, вернула кубок на поднос:

– Мой. Сказал!

– Твой, – упавшим голосом ответил Данияр, и приник к белым холодным губам княгини.

Валька вскрикнула и метнулась было к ним, но дорогу ей заступил синий слуга. Детки со скамьи тоже посползали на пол, стремясь к новой поживе. Данияр сипел, но вырваться из смертельных объятий уже не мог.

И тут с кресла княгини кулём рухнул старший княжич. Стоявший перед Валькой слуга осел на пол с лёгким хрипом. Дети легли там, где стремились к добыче, скорчившись, как младенцы.

Где-то за пределом слышимости раздался визг, и княгиня рухнула поверх бездыханного воеводы. Валька бросилась к ним, забыв обо всякой опасности. Спихнула мёртвую женщину, поискала рукой, бьётся ли сердце. Пусто. Холодно. Безжизненно.

– Нет… – прошептала Валька. – Нееет!

Всхлипы перешли в слёзы, а те – в рыдания. Из-за них Валькирия не слышала, как вошёл кто-то в светлицу. Лишь когда белое мелькнуло перед затуманенным взором, девушка подняла голову. Ведамир стоял перед ней, грустно улыбаясь:

– Так надо было, Валька. Прикипел я к тебе. Не хотел горя твоего, ан по-иному не вышло бы.

– Ведамир? Ты? Как… как ты здесь?

– Хранящий врата Морены, следящий за равновесием. Ведомы мне иные тропы, чем вам, – улыбнулся старик, вмиг словно став больше.

– Хранитель?.. Морена? Ты мог всё прекратить? Мог? И не стал? За что?! Видишь, воевода мёртв! И я мертва с ним!

– Я слежу за равновесием. Могу подтолкнуть к нему. Помочь, подсказать. Сам исправить зло человеческое не в силах. Что сотворено в Прави, то людьми лишь изменится.

– Так помоги! – крикнула Валька в гулкую тишину дворца. – Подскажи как вернуть того, кто собой пожертвовал для других?!

– Можно… только знай, так же и княгиня просила у меня.

– Это… всё… ты?! – Валька почувствовала, как в груди растёт горячая волна ненависти. Мама, друзья, любимый – всё из-за Ведамира!

– Я не могу отказать в просьбе, коли просить правильно. Но могу качнуть весы в сторону тех, кому худо. Вы стали моими пудами на тех весах. Впрочем…

Он достал из рукава тёмный узорчатый ключ с ладонь величиной.

– Этот ключ от царства Морены. Ты можешь взять его и вернуть себе Данияра.

– Вернуть?! Как княгиня?

– Увы, по-другому не получится. Тебе решать.