Валленштейн

Густав Адольф, располагая столь огромными военными силами, расположившись лагерем недалеко от Нюрнберга, всё-таки поспешил укрепиться на занятых позициях, прекрасно зная, что летучие отряды конницы Валленштейна покоя ему не дадут. Король уже прикидывал, каким образом армию противника взять в клещи и полностью разгромить в том случае, если владетель Фридланда двинет свои войска из Саксонии к Нюрнбергу. Однако Валленштейн перед тем, как вторгнуться в благодатные и богатые края Южной Германии, провёл при помощи разведывательных отрядов Рейнкрафта рекогносцировку местности и, внезапно появившись под Нюрнбергом, тут же поспешил закрепиться в сосновом лесу южнее Фюрта, благо ландшафт здесь, как нельзя лучше, позволял оборудовать позиции для оборонительных боев. Предварительно в так называемую «Старую крепость», которая представляла собой руины крепостного сооружения и где теперь была устроена ставка герцога, он вызвал Холька и Пикколомини и, едва те успели переступить порог мрачной с облупленными стенами комнаты, сказал:

— Итак, мои друзья! Времени у нас мало, но работы много, даже слишком много, поэтому приказываю вам как можно быстрее очистить всю округу на сотни миль от всего, что может переварить брюхо солдата и лошади. Армия Снежного короля должна очутиться в самой настоящей пустыне. Вы, обрист-лейтенант, насколько мне известно, неплохо набили руку в делах подобного рода, принимая участие в войне за Мантуанское наследство.

Пикколомини улыбнулся в ответ: ещё бы, ведь в Мантуе он неплохо заработал, грабя и разоряя селения и даже города, в Верхней Италии всюду, где он появлялся со своими наёмниками, начинались жестокая резня, безумное, ничем не оправданное насилие, невиданного размаха грабёж и разнузданные оргии. После кровавых безумств головорезов графа Октавио Пикколомини оставались только дымящиеся руины, горы трупов и земля действительно превращалась в пустыню. Не зря испанский фельдмаршал Галлае, под началом которого граф сражался за Мантуанское наследство в 1630 году, постарался избавиться от него. Так что Валленштейн прекрасно знал, кому поручить столь деликатное дело, как разорение окрестностей Нюрнберга, однако даже он не предполагал, как нажился Пикколомини на разорении герцогства Мантуя и какие огромные вклады он регулярно делал в различные итальянские банки.

— Не сомневайтесь, ваше высочество, я вам обещаю, что вскоре не только вблизи Фюрта, но и в радиусе сотни миль от самого Нюрнберга не найдётся ничего съестного даже для воробья, разве что воронье и прочие охотники за падалью не останутся без пищи, — с очаровательной улыбкой пообещал Пикколомини.

— Ну, а вы, любезный граф, — повернулся Валленштейн к генерал-вахмистру, — как я убедился, своё дело знаете. Надеюсь, что и на этот раз не подведёте.

— Можете не сомневаться, ваше высочество, скоро почти вся Южная Германия превратится в выжженную пустыню, напоминающую Синай, но манны небесной людям Снежного Короля ждать будет неоткуда, — хвастливо пообещал тот.

После этих хвастливых и циничных заявлений головорезы отправились выполнять бесчеловечный приказ герцога, и вскоре вся местность на многие десятки миль в окрестностях Нюрнберга и в самом деле превратилась почти в безжизненную пустыню с дымящимися руинами сел и городов, с вытоптанными и сожжёнными полями, вырубленными садами. Скот был угнан, дороги забиты беженцами, у ещё не остывших пепелищ, у обочин дорог валялись трупы, над которыми с громкими криками кружилось чёрное воронье. Скоро во всех окрестностях Фюрта и Нюрнберга, как и обещал Пикколомини, улыбчивый потомок известного гуманиста Пия II, не осталось ничего съестного даже для воробья, но зато для охотников за падалью обильной поживы появилось сколько угодно: кровавый пир войны был в разгаре. «Война за сено» — так назвал один из участников этих чудовищных акций, генерал-вахмистр Хольк свои действия, санкционированные самим Валленштейном. Это название осталось в сознании и памяти немецкого народа, в истории самой Тридцатилетней войны. Спустя всего несколько недель все запасы продовольствия в шведской армии и в войсках её союзников были почти полностью израсходованы. Участились случаи мародёрства по отношению к несчастным беженцам, ссоры солдат друг с другом из-за продуктов и другие опасные эксцессы. Дисциплина стала падать. В довершении всего лагерь протестантов захлестнули эпидемии часто неизлечимых болезней. Начался падеж скота, в том числе строевых и обозных лошадей, мясо которых тут же шло в пищу обезумевшим от голода солдатам. Густав Адольф, потеряв терпение, 3 сентября 1632 года двинул ударные части своей армии на штурм хорошо оборудованных позиций противника, причём местность, изрезанная долинами, оврагами, лесами и небольшими озёрами, позволяла атаковать войска Валленштейна только в лоб.

Генералиссимус, наблюдая из развалин старой крепости за атакующими шведами, довольно ухмыльнулся и сказал стоящему рядом герцогу Максимилиану Баварскому: