Валленштейн

— Я уже всё продумал, ваша экселенция, — обратился Нитард к Лемормену с подчёркнутым почтением, несмотря на равный ранг в орденской иерархии, так как тот всё-таки был духовником самого императора и легатом генерала ордена иезуитов. — Не позже, чем завтра ночью, 25 февраля, я с Божьей помощью приступаю к выполнению нашего священного долга перед Матерью-Церковью. Мне поможет в этом комендант Эгера, гауптман Гордон, которому подчиняются городские стражники. Не останутся в стороне граф Пикколомини, которого герцог понизил в звании до простого лейтенанта, и командир роты шотландских стрелков гауптман Лесли. Надо заметить, что гвардейцам герцога уже давно не платили жалованья, даже по шесть талеров на солдата, не говоря уже об офицерах. Золото для их подкупа у нас есть, и я его немедленно переправлю в Эгер.

— Откуда эти деньги? — живо поинтересовался Лемормен. — Ведь у императора, насколько я знаю, казна пуста, а обещанное испанским королём золото ещё не успели доставить из Мадрида!

— Божий перст, ваша экселенция, — снисходительно усмехнулся Нитард, но тут же придал себе невозмутимый вид и пояснил: — Мне совершенно неожиданно удалось раздобыть необходимое количество золота в банковском доме Оппенгейма. Судя по всему, само небо против герцога фон Валленштейна. Как говорится: «На ловца и зверь бежит». Получилось так, что в этом важном деле мне неожиданную помощь оказал епископ Мегус, который, как вам известно, недавно был в Вене и любезно свёл меня с доверенным лицом Оппенгейма, неким финансистом из Антверпена Айзеком Розенвельтом. Вот этот голландец и помог раздобыть мне довольно значительную сумму под такое пустяковое вексельное обязательство, что я только диву дался. Видя моё удивление, господин Розенвельт только искренне посмеялся и заявил, что помог мне как христианин христианину. Как видите, ваша экселенция, даже голландские еретики иногда могут быть благочестивыми людьми, и хотя они не признают мессу, но изредка становятся на путь истинный. — С этими словами Нитард небрежно пнул носком ботфорта небольшой сундучок, стоящий у стола.

Лемормен крепко задумался.

— Не забывай, брат мой, что епископ Мегус — один из высших иерархов сатанинской церкви в Германии, и его связи с богатыми голландскими и немецкими ростовщиками мне кажутся неслучайными, тем более, что у него настолько могущественные покровители в римской курии, что инквизиция до сих пор не может вывести его на чистую воду.

— Однако, «деньги не пахнут», говорил император Веспасиан[255], — сухо заметил Нитард.

— Брат мой, это сказал закоренелый язычник, который, кстати, имел старые счёты с ростовщиками и менялами, его сын, Тит, напомню, был ещё большим язычником, ибо даже разрушил Иерусалим и сровнял с землёй Второй Храм. Да и деньги всё-таки пахнут: вспомни тридцать серебряников Иуды! — возразил Лемормен. — Поэтому я уверен, что действовать надо крайне осторожно. Судя по всему, в движение пришли такие зловещие тёмные силы, о которых мы даже не имеем ни малейшего представления, и мы рискуем оказаться слепым орудием в руках сил ада.

— Но, ваша экселенция, с герцогом необходимо покончить любой ценой. Этого требует благо Святой Католической Церкви, — произнёс с некоторым раздражением Нитард.