Валленштейн

— Враг султана — мой враг, и не для того я по крупицам ежегодно собираю огромную дань Порте, чтобы какой-то проходимец с золотыми шпорами стал мешать мне в этом и тем самым пытался меня лишить престола! — вскипел господарь. — Ведь твой рыцарь служит австрийским Габсбургам, злейшим врагам султана, и сейчас его рейтары вместе с казаками бесчинствуют в моём княжестве, нарушив договор! Хорошо ещё, что большую часть ляхов, этих проклятых недоверков, и подлых тевтонов вместе с гнусным мерзавцем Валленштейном твой доблестный брат захватил в плен и уничтожил в Кузминском лесу. Однако глупый спэтар Урсул упустил казаков, за что завтра же будет держать ответ на поле Правосудия. Правда, этот болван уверяет, что он, якобы, успел всех недоверков казнить, как ему было велено, но это мы обязательно проверим.

Флория-Розанда побледнела, но, взяв себя в руки, спросила:

— Как это было сделано и зачем?

Господарь исподлобья угрюмо посмотрел на дочь и ответил:

— Мой доблестный сын и твой брат, которого ты не стоишь, захватил ляхов и тевтонов в плен. За то что они, нарушив договор, собирались грабить и опустошать мои северные земли, их зарыли по самые шеи в землю и прошлись плугами и боронами по головам. Пленных рейтар вместе с этим проклятым проходимцем Валленштейном, согласно обычаю, как шпионов, сожгли живыми, там же в дубраве. По крайней мере, так уверяет этот болван Урсул, но я ему не очень верю, чувствую, что он темнит и многого не договаривает. Апрод подтвердил, правда, что большинство пленных недоверков всё-таки успели казнить, и они умерли страшной смертью.

— Убивать беззащитных пленников — большой грех, и их кровь падёт на ваши головы, — тихо сказала Флория-Розанда.

Господарь снова угрюмым взглядом смерил её с головы до ног и ответил:

— Это было сделано для блага Молдовы.

Княжич при этих словах усмехнулся и, рассказав о своём подвиге, добавил:

— Надолго теперь ляхи и тевтоны запомнят кровавую дорогу в Молдову. Уверен, что сам султан будет доволен.

Флория-Розанда внимательно слушала рассказ, продолжая перебирать тонкими пальцами чёрную нитку и, полностью овладев собой, глядя вперёд отсутствующим взглядом, задумчиво произнесла:

— Безусловно, вы сказали мне далеко не всё, я это чувствую. Однако, мне ясно одно — рыцарь Валленштейн был лучшим и самым доблестным воином во всём христианском мире и только за это вы его убили. Я уверена, вам не удалось надеть на этого человека ярмо. Валленштейн был настоящим рыцарем, а вы так и остались презренными рабами султана и дрожите за свои шкуры, опасаясь, как бы с султанским фирманом не получить шёлковую удавку. Уж лучше умереть или уйти в Карпаты к гайдукам, чем унижаться перед властелином всех нехристей султаном Османом и лизать языком прах на его сапогах.

При этих словах у господаря глаза налились кровью, а рука невольно схватилась за буздуган. Лупул же, недолго думая, почти наполовину обнажил саблю, подаренную турецким султаном.

Заметив это, Флория-Розанда презрительно усмехнулась и сказала:

— Неужели мой доблестный братец, отважный убийца беззащитных пленников, желает сразиться со мной? Что-то ты не очень ловок был в поединке с настоящим рыцарем! Впрочем, рабу ли браться за клинок? — Она презрительно расхохоталась, глядя, как взбешённый Лупул полностью обнажил было саблю, но затем, взяв себя в руки, бросил её в ножны.

— Если трусливый раб и прихвостень султана подло убил рыцаря, то это ещё не значит, что он перестал быть рабом и трусом, но чем жить трусливым рабом, лучше умереть благородным рыцарем. И я счастлива, что хотя бы короткое время была женой такого рыцаря, — добавила Флория-Розанда и на её нежных щеках появился лёгкий румянец.

— Что-о? — задохнулся от негодования господарь, в то время как Лупул уставился на сестру взглядом, от которого у простого смертного душа ушла бы в пятки.

Однако Флория-Розанда воистину была рождена, чтобы быть императрицей или, по крайней мере, королевой, с улыбкой она подтвердила, вплотную придвинувшись спиной к приоткрытому окну:

— Да, я была женой этому доблестному рыцарю и великому воину, и, если на этом свете нам не суждено было обрести своё счастье, то в раю или в аду — безразлично где, мы теперь соединимся навеки. Прощайте. Пусть ваша смерть тоже придёт вовремя. — С этими словами она, не отводя от брата и отца сверкающих радостью глаз, сделала лёгкое движение назад.

— Не смей! — крикнул Лупул, первым пришедший в себя, но было уже слишком поздно.

Перед растерянными взорами господаря и его отпрыска мелькнули расшитый золотом и жемчугом подол и серебряные подковки маленьких изящных красных сапожков.

Когда, ошеломлённые случившимся, господарь с сыном спустились во двор, собравшаяся толпа бояр и челяди расступилась перед ними. На лицах многих застыл ужас.