Валленштейн

Валленштейн понял, что в тесной яме — всего шесть шагов в ширину и столько же в длину — ему будет непросто совладать с двумя противниками. Когда Урсул попытался схватить его за шею, врезал со всей силой коленом спэтару в пах, а затем согнувшийся почти пополам от дикой боли противник получил тем же твёрдым, как камень, коленом удар по лицу. Спэтар, захлёбываясь кровью, взревел, словно раненый медведь, неуклюже замахал перед собою огромными руками. Наружная стража слушала дикий рёв, покачивая головами и от удовольствия прищёлкивая языками.

— Похоже, Урсул ломает хребет швабу, а апрод отворачивает ему голову, — с довольной усмешкой заметил один из пушкарей.

— Да, а кое-кто сейчас будет избавлен от петли или кола, — добавил другой, с удовлетворением прислушиваясь к доносившимся звукам.

Жуткому реву положил конец сильнейший удар тяжёлым ботфортом в висок. Спэтар рухнул с проломленной височной костью на грязный, покрытый нечистотами пол. Валленштейн с благодарностью вспомнил уроки рукопашного боя в иезуитском коллегиуме и с презрительной усмешкой уставился на забившегося в угол Курджоса. Небольшой узкий луч света, пробившийся из примостившегося окошка у самого сводчатого потолка, падал на побледневшее от смертельного ужаса жёлто-смуглое лицо с крючковатым носом и воровато бегающими цыганскими глазами.

— Я приехал сюда только ради тебя, — произнёс Валленштейн. — Думаю, нам уже давно пора объясниться? — С этими словами он направился к загнанному в угол лучшему шпиону господаря.

— А-а-а! — внезапно завопил Курджос и, пригнув голову, бросился на Валленштейна, норовя попасть ему в живот. Рыцарь, спокойно увернувшись, пропустил этот крысиный бросок мимо себя, и несчастный апрод со всего маху врезался головой в каменную стену, тут же скорчившись на земляном полу.

Валленштейн не спеша подошёл к Курджосу, приподнял за растрёпанные волосы голову вверх, заглянул в его расширенные от ужаса глаза и затем, взявшись за острый лисий подбородок и затылок, одним движением свернул ему шею.

На другой день после похорон дочери господаря решено было Валленштейна, как врага, пришедшего незваным гостем в Молдавское княжество, вздёрнуть на виселице и сделать это не при помощи обыкновенной деревянной перекладины и пеньковой верёвки, а так, как это ещё было принято в старину при Стефане Великом: насадить смертника подбородком на специальный железный крюк и при помощи полиспаста поднять к самой верхней бойнице на Красной башне, чтобы раскачивающийся на ветру труп злоумышленника было видно со всех концов Сучавы.

Перед казнью Валленштейна, которая для обывателей дворца и жителей столицы должна была превратиться в настоящий праздник, господарю захотелось разлечься созерцанием корчащихся на кольях тел бывшего спэтара и бывшего апрода. Это, как часто бывало в подобных случаях, могло навести его на определённые умозаключения. Когда же из ямы выволокли только одного живого узника, которым оказался Валленштейн, господарь был ошеломлён и, с глубоким укором взглянув на своего отпрыска, произнёс:

— Я думал, ты догадаешься разместить их по разным ямам. Возможно, ты надеялся, что Урсул сломает швабу хребет, а Курджос кое-что оторвёт с мясом, но вышло иначе. Теперь из-за твоей глупости мы будем лишены удовольствия лицезреть, как болван Урсул и мерзавец Курджос корчатся на острых кольях, и гадать, кто из них больше протянет на колу. Неужели ты не понял, что этому проклятому швабу только и нужно было, что добраться до бедных Урсула и Курджоса? Как же ты глуп! Не представляю, как ты будешь править княжеством после меня.

Лупул молчал, от, досады кусая ус, и на обвинение в глупости лишь сверкнул синими глазами, проглотив обиду.

— Теперь же внимательно следи за тем, как я поступлю с этим подлым и жестоким швабом, — поучал отпрыска господарь, сидя в доставленном к подножью внутренней стены, у Красной башни деревянном кресле, обитом красным венецианским бархатом. Окружение подобострастно внимало каждому слову господаря.

Для него было подготовлено удобное место на небольшом холмике поближе, отсюда можно было отлично видеть все самые мельчайшие детали экзекуции. Наблюдать за казнью собрались почти все обитатели дворца, включая бояр, слуг, челядь и стражников: уже давно никого из провинившихся не вешали подбородком на крюке, а смотреть за посаженными на колья преступниками уже давно всем надоело.