Валленштейн

— Биврест[102] тебя не пропустит, ибо ты ещё не выполнил своё предназначение в мире людей. Тебе ещё рано в Вальгаллу![103] — С этими словами прекрасная женщина исчезла.

Валленштейн открыл глаза и увидел склонившееся над ним девичье лицо, обрамленное белокурыми локонами. Он лежал на чём-то мягком, его слегка покачивало, и сквозь скрип колёс и стук копыт он услышал голос Ингрид Бьернсон.

— Вам уже лучше, ваша милость? — осведомилась девушка, смачивая холодной водой его пылающий лоб.

— Ты, случайно, не валькирия, которая должна забрать меня в Вальгаллу? — Усмехнулся Валленштейн. — Хотя нет, Фрейя сказала, что моё время ещё не пришло.

В ответ Ингрид прочитала ему вису:

... там Фрейя решит,
где могут сесть герои,
получившие право перешагнуть Биврест;
Она поровну великих воинов,
в кровавых битвах погибших, —
с владетелем Вальгаллы,
могучим Одином делит[104]

.

И минуту помедлив, она добавила:

— Возможно, Хрофт[105] и Фрейя считают, что вы ещё недостаточно совершили подвигов в Мидгарде[106], чтобы попасть в Асгард и принять участие в пире среди избранных воинов в Вальгалле.

— Похоже, ты права, язычница. Моё путешествие за подвигами ещё не закончилось, — согласился Валленштейн и снова впал в забытье.

Молдавский господарь бросил против обнаглевших казаков отборный отряд конницы в четыре тысячи сабель, его вёл лично Лупул. Он повис у казачьего полка на хвосте, не давая ему передышки ни днём, ни ночью, стремясь навязать противнику решающее сражение в невыгодных для того условиях. Однако сотник Мак с казаками быстро уходили в сторону Заставны. Возле этого древнего русского селения Лупул, наконец, настиг дерзкого сотника. Казаки быстро разбили укреплённый лагерь, по кругу обнеся его возами, укрылись за спешно насыпанными высокими земляными валами. У казаков из-за их малочисленности не было никаких шансов устоять против бешеного натиска отряда Лупула. Разыгравшееся сражение было кровавым и упорным. Казаки вели огонь из своих укреплений по наступающей солдатской коннице, и выкурить их оттуда или хотя бы выманить на вылазку никак не удавалось. Развязка наступила 29 ноября после полудня: в тыл наступающей молдавской коннице, которую на приступ казачьего лагеря вёл лично Лупул, внезапно ударил свежий, усиленный полк Конашевича-Сагайдачного. Удар полторы тысячи сабель был столь внезапным и мощным, что Лупул на некоторое время растерялся, а опомнившись, увидел, что казаки, подошедшие с тыла, уничтожают его отборную конницу, и из казачьего лагеря в открытый бой двинулся полк сотника Мака, и отчётливо понял, что попал в ловушку. Казаки, почуяв превосходство, принялись безжалостно уничтожать ошеломлённого противника, никого не беря в плен. Среди молдаван началась паника, перешедшая в повальное бегство и, несмотря на все усилия Лупула, предотвратить его не удалось. Остатки войск противника казаки преследовали до самого Сирета, а Лупулу, который потерял почти три четверти своей армии, удалось добежать до Сучавы и скрыться в крепости на Господарском холме. Все ворота в столице княжества и в самой крепости наглухо закрыли, на стенах выставили усиленную охрану, крепостные орудия зарядили, готовясь к отражению штурма. Гонцы господаря помчались во все уезды с приказом для пыркелабов: немедленно собирать ополчение и спешно двигаться к Сучаве.

Большинство жителей столицы, узнав о страшном поражении Лупула под Заставной, попрятались в подвалах своих домов, с ужасом ожидая вторжения в город свирепых казачьих орд, не уступающих в своей жестокости и алчности знаменитым гуннам. Однако полковник Конашевич-Сагайдачный, несмотря на жажду добычи, трезво оценив свои возможности, ограничился тем, что начисто разграбил Сирет и селения, попадавшиеся на обратном пути в Речь Посполиту.

— Сжигать всё дотла и уничтожать всех, кто посмеет оказать нам, сечевым рыцарям, сопротивление! Выше малиновые знамёна и чёрные бунчуки! В плен никого не брать! — призвал Конашевич-Сагайдачный казачьих старшин и, наблюдая за разгорающимся в Сирете пожаром, грозил: — Я надолго отобью охоту этих ромейских цыган и турецких рабов воевать с казаками!

Захватив приличную добычу, казаки напоследок обчистили Черн и, сжигая и грабя всё на своём пути, покинули северные земли Молдавского княжества, так называемую Цара Фаджилор, ушли к родным берегам Днепра-Славутича, в широкие привольные степи, где на острове Хортица их ждало сечевое братство. Пути двух великих воинов, рыцаря Валленштейна и полковника Конашевича-Сагайдачного, разошлись навсегда.

Полковник, заглянув напоследок в маркитантский фургон, не позволил будить обессилевшего от горячки рыцаря и, протянув девушке дорогой турецкий кинжал в золотых ножнах, велел отдать его Валленштейну, когда тот очнётся. После этого, хлестнув нагайкой своего коня, он, не оглядываясь, помчался к движущейся на восток колонне казаков.