Валленштейн

Встревоженная не на шутку баронесса вынуждена была обратиться за советом к епископу Пазмани, который решил лично прочитать ему нравоучительную проповедь. Беседа длилась довольно долго, к ней присоединился и Муцио Вителески. Когда же баронесса осмелилась прервать воспитательную беседу отцов-иезуитов и послала к ним горничную с приглашением на обед, то последняя с изумлением увидела следующую картину: епископ Пазмани, професс ордена иезуитов Вителески и сам погрязший в гнусном пороке рыцарь сидели за столом, сплошь заставленным бутылками. На залитом вином роскошном мавританском ковре валялась почти дюжина пустых бутылок. Слуга же, растянувшись во весь рост на хозяйской кровати, храпел во всю мочь.

Рыцарь, епископ и професс же, обнявшись, пытались петь нестройными голосами, им довольно удачно подпевала Ингрид — единственный трезвый человек во всей этой компании:

Вина выпей и покайся,
И мне, молодому монаху, ты отдайся!
Гоп! Гоп! Мне, молодому монаху, ты отдайся![109]

После этого случая баронесса с большим опасением приглашала католических прелатов для бесед с доблестным рыцарем. Однако последний полюбил эти душеспасительные беседы, обнаружив, что католические монахи и прелаты — оригинальные собеседники и, главное, — отличные собутыльники, знающие толк в добром вине.

— Чем больше пьёшь, тем более трезвеешь. In vino veritas![110] Содержимое одной бутылки затуманивает мозги, а содержимое полудюжины бутылок их прочищает, и это знают только отцы-иезуиты, — не уставал повторять Валленштейн.

Отцы-иезуиты хохотали до слёз при этих словах. Смеялся и сам рыцарь, но его светло-серые глаза при этом оставались грустными, это замечала только Ингрид, только она одна знала истинную причину беспробудного пьянства Валленштейна: воспоминания о Флории-Розанде ни на минуту не покидали его. Все усилия баронессы фон Ландтек, пытавшейся бороться с порочными наклонностями Валленштейна, разбивались о хитрые козни отцов-иезуитов, обожавших дармовую выпивку и обильную закуску, приготовленную в замке искусными поварами. Бесконечные кутежи продолжались больше года, к тому времени Валленштейн окончательно оправился от ранения, а Вителески был срочно вызван в Рим и назначен одним из четырёх главных советников и наблюдателей при генерале ордена.

Валленштейн уже мог без посторонней помощи вскакивать в седло и возобновил занятия фехтованием. Он нашёл себе новое развлечение: искал повод для ссоры с дворянами из окрестных поместий и разными заезжими молодцами, чтобы подраться на дуэли. Это была самая настоящая охота за местными и заезжими бретёрами, Валленштейн несколько раз был ранен на дуэлях, но, к счастью, дело обходилось для него лишь лёгкими царапинами, хотя сам он всего лишь за три месяца отправил на тот свет около полудюжины противников и не меньше дюжины серьёзно ранил. Его стали не на шутку опасаться во всей Моравии и обходили десятой дорогой обширные поместья баронессы фон Ландтек.