Валленштейн

Их небольшой двухмачтовый бриг прибыл под видом обыкновенного торгового судна к побережью прекрасной Иллирии, к порту города Зары, принадлежащего Венецианской республике, для разведки. Сербским, черногорским, хорватским и прочим иллирийским пиратам, так называемым ускокам, уже давно не давала покоя эта богатейшая венецианская колония на побережье Адриатики. Главаря ускоков адмирала Вука Мертича особенно раздражали не в меру предприимчивые жители Зары, а также их алчные венецианские покровители. У адмирала были старые счёты с ними: в своё время он был предводителем отряда сербских и черногорских повстанцев, долго и довольно успешно воевал с турками. Когда же на помощь беглербею[114] Юсуф-аге турецкий султан Осман послал сорокатысячную армию во главе с Ибрагим-пашой, чтобы, наконец-то, разделаться с непокорными сербами и черногорцами, Мертич вынужден был бежать в Зару, наивно полагая, что христианин христианина всегда выручит из беды, позабыв, что Венеция была давним и основным торговым партнёром турок в Средиземноморье. Коварные венецианцы, радушно приняв беглецов и борцов против турецкого ига, через некоторое время внезапно их всех арестовали, заковали в кандалы, погрузили в трюм огромного пузатого галеона и отвезли прямиком на Кипр, на знаменитый невольничий рынок в Фамагусту. С тех пор Вуку Мертичу пришлось хлебнуть горя: он гнул спину на виноградниках и мандариновых плантациях, из-за строптивого характера угодил в критские каменоломни, долго глотал красную пыль на железных рудниках Анатолии, потрудился на строительстве роскошного дворца одного на редкость благочестивого турецкого аги в Андрианополе и в кузнице и, сумев избежать свинцовых рудников, куда строптивый серб должен был отправиться из-за нежелания отречься от православия и принять веру Пророка, умудрился удрать из Андрианополя аж в Македонию, а оттуда — в Черногорию. Вскоре он уже находился в знаменитом пиратском гнезде Градиска д’Исонцо.

Историю мытарств Хитрого Вука Хильденбрандт прекрасно знал, однако не проявлял заметного сочувствия к своему товарищу по ремеслу. Имея кроме небольшого двухмачтового брига ещё и захваченный у генуэзцев фрегат с мощной парусной оснасткой и сорока пушками на борту, а также опытную в морском деле и дисциплинированную команду, в которой было достаточно хороших канониров, мушкетёров и профессиональных абордажных рубак, барон в отличие от адмирала никогда бесцельно не шнырял по Адриатике, охотясь за всякой мелочью, а привык действовать только наверняка. Было ясно, что и сейчас он неслучайно появился в Градиска д’Исонцо, у него, как и у Вука Мертича, прошлое тоже было довольно бурным. Береговое братство было сильно озадачено и удивлено наличием на борту фрегата, который барон переименовал в «Энтхен»[115], необычайно красивой золотоволосой женщины и годовалого ребёнка, которых лишь во время особо опасных пиратских рейдов он оставлял в Градиска на попечение людей Хитрого Вука. Это вынужденное соседство очень не нравилось суеверным морским разбойникам. От Градиски было недалеко до Падуи, при одном упоминании которой барон незаметно вздыхал: он всё ещё тосковал по мантии магистра медицины, но пиратское ремесло окончательно затянуло его в свою кровавую трясину. Однажды Вук Мертич прямо спросил его: «Почему он не вернётся к той жизни, по которой втихомолку тоскует, ведь несмотря ни на что большинству членов берегового братства сразу было видно его происхождение невооружённым глазом».

— Пока что я — Одиссей, — ответил на это Хильденбрандт.

— А почему тебя называют Одиссеем? Неужели ты перенёс столько же страшных испытаний и успешно выкручивался из всех передряг, как этот герой?