Валленштейн

По взволнованному лицу барона было видно, что он тоже прекрасно понимает, чем грозит сложившаяся ситуация.

— Граф Турн, безусловно, дождётся подхода войск князя, и затем они вместе ударят по Вене, — сумрачно произнёс присутствующий в палатке барон Илов.

— Мы прищемим хвост графу Турну ещё до того, как к нему на помощь подойдёт наш старый приятель и бывший союзник, — не теряя хладнокровия, словно речь шла о движении мелких банд лесных воров, ответил Валленштейн, которого, казалось, судьба австрийских Габсбургов занимает меньше всего, и тут же спросил, обращаясь к Рейнкрафту: — Юный рыцарь имеет отношение к дому пфальцграфов[139]?

— Да, господин обрист, я сын герцога Иоганна фон Пфальц-Цвейбрюкена, но...

— Понятно, побочный сын, которому неоткуда ждать наследства и которому остаётся полагаться только на солдатскую удачу, — оборвал его Валленштейн. — Из таких, как правило, получаются хорошие солдаты. Очень скоро ты сможешь проверить себя в деле. Я зачисляю тебя в эскадрон ротмистра Ноймана рядовым кирасиром. Сложение и рост у тебя подходящие. Всё, можешь идти.

После этого Валленштейн велел трубить общий сбор, и вскоре все рейтары были в сёдлах, а пехотинцы — в строю. Затем прозвучал сигнал к выступлению, и отряд, состоящий из шести эскадронов рейтар и четырёх рот мушкетёров при двух артиллерийских орудиях, а также с полудюжиной повозок, загруженных различным воинским имуществом, двинулся в путь. Граф на данном этапе военных действий больше всего заботился об экипировке, вооружении и мобильности своей небольшой армии.

Отряду удалось настичь войска графа Турна в десяти милях от Никольсбурга, откуда уже было рукой подать до Вены.

Валленштейн прекрасно понимал, что и попытка преградить дорогу полчищам протестантов, численность которых была на порядок больше, равнозначна самоубийству, поэтому он решил, используя внезапность и скрытый манёвр, завязать бой с арьергардом противника, одновременно бросив эскадрон ротмистра Ноймана на обоз. «Прищемив хвост протестантскому псу, — считал граф, — можно его отвлечь от броска на Вену».

За два часа до заката, когда уставшие полки графа Турна ещё глотали дорожную пыль и мечтали о долгожданном отдыхе, Валленштейн во главе трёх эскадронов рейтар внезапно ударил по растянувшемуся на целую милю арьергарду противника, состоящему из пехоты и двигающемуся под прикрытием всего двух эскадронов кавалерии.

Хорошо отдохнувшие, свежие солдаты Валленштейна рвались в бой: предполагаемая богатая военная добыча удвоила силы католиков. Эскадроны под командованием графа Трчка, барона Илова и ротмистра Гронсфельда, которых повёл в атаку лично Валленштейн, дружно, с бешеной яростью внезапно набросились сзади на медленно бредущие колонны неприятельских пехотинцев. Удар был такой силы, что в арьергарде противника началась паника. Продвижение армии графа Турна сразу же застопорилось. Офицеры оказались в полном замешательстве, когда стало известно, что два кавалерийских эскадрона, прикрывавшие арьергард, почти полностью уничтожены, а пехота несёт большие потери. Однако граф Турн не растерялся, и его многочисленная пехота стала разворачиваться в боевые порядки против атакующих католиков. Несмотря на усталость, пехотные полки протестантов сумели через некоторое время под бешеным натиском противника построиться по подразделениям для нанесения контрудара и дальнейшего наступления. Глубина развёрнутых строев каждого пехотного подразделения иногда достигала пятидесяти шеренг. Полки графа Турна, ощетинившись мушкетами, алебардами и пиками, медленным шагом, распевая ветхозаветные псалмы, железной лавиной двинулись на горстку католиков. Фланги пехоты протестантов прикрыла многочисленная конница. Однако лесистая пересечённая местность не позволяла войскам, построенным таким образом, свободно маневрировать.

Трём эскадронам рейтар Валленштейна пришлось туго, когда на них двинулись сразу два пехотных полка протестантов при поддержке шести эскадронов кавалерии на флангах. Ещё два пехотных полка начали разворачиваться, готовясь вступить в бой. Прогремели первые мушкетные залпы из первых шеренг атакующих пехотинцев, раздались дружные возгласы, переходящие в неистовый жуткий рёв: «С нами Господь! Смерть папистам!»

Граф немедленно дал сигнал к отступлению, завлекая вражескую пехоту на позиции своих мушкетёров, замаскированные в густом кустарнике между лесом и двумя небольшими озёрами, где полкам пехоты и кавалерии противника негде было развернуться, чтобы атаковать католиков правильным строем иди сделать обход с флангов.