Валленштейн

Незадачливый «Зимний король», погрузившись в роскошную карету в сопровождении придворной камарильи, помчался в пражское Старое Место, а затем — на Бреслау и далее, обогнув севернее Бремен, Вольфенбюттель и Гамбург, очутился, в конце концов, в Гааге. «Таким образом, отлично вышколенный и экипированный полк королевской гвардии, дворцовые театральные представления, балы и более чем легкомысленные нравы двора пришлось к навсегда оставить, всё пришло к своему логическому закономерному концу»[148], — резюмировала одна из газет того времени.

Практически вся канцелярия несчастного Фридриха V попала в руки победителям, и обнаруженные иезуитами письма позволили судить о деловой дипломатической и даже интимной жизни двора, они стали достоянием гласности и широко использовались имперской публицистикой ? для освещения некоторых тайных сторон жизни протестантских монархов. А вот выковырянные из королевской короны драгоценные камни позволили финансировать королевскую чету в изгнании. Уже 21 января 1621 года указом Фердинанда II она была объявлена врагом Священной Римской империи германской нации, а испанская армия под командованием фельдмаршала Спинолы оккупировала Пфальц. Богатое королевство на берегах Рейна оказалось в руках католиков, сбылось самое мрачное предсказание Елизаветы Стюарт.

Столица Пфальца — Гейдельберг — стала первым крупным городом, который серьёзно пострадал от чужеземной оккупации и был разграблен в период Тридцатилетней войны. Максимилиан Баварский хозяйничал в Гейдельберге почти два года — с 1622 по 1623 год — и умудрился разграбить знаменитую дворцовую библиотеку резиденции пфальцских курфюрстов, вывез в Рим более трёх с половиной тысяч старинных манускриптов и больше пяти тысяч драгоценных фолиантов. Таким образом баварский герцог пытался заручиться финансовой и политической поддержкой Римских Пап.

Возмутителем спокойствия теперь оставался Пфальц: пытаясь вернуть свои родовые владения, Фридрих V вскоре вступил в союз с Нидерландской республикой. Война, почти заканчивавшаяся, получила новый мощный импульс. Католики не на шутку обозлились, и высокий титул курфюрста, а также весь Оберпфальц Католическая Лига передала герцогу Максимилиану Баварскому. Сам же Фридрих V и его двор в сущности стали заложниками протестантских главарей, которые продолжали вынашивать планы «немецкой и религиозной свободы».

После победы в битве при Белой горе император Фердинанд II в середине ноября торжественно въехал в Прагу и устроил грандиозный праздник, который по размаху превзошёл праздники сбежавшего короля. Праздник удался на славу, и добрые католики вволю насладились плодами своей победы. Затем последовал целый ряд других торжественных мероприятий, самым захватывающим из которых была кровавая расправа над не успевшими удрать главарями мятежников. Сбылись самые мрачные прогнозы графа Кински, который благополучно унёс ноги в Саксонию под покровительство курфюрста Иоганна Георга.

Особый трибунал под председательством нового оберштатгальтера Карла фон Лихтенштейна приговорил сорока трёх мятежников к смертной казни. Однако Фердинанд II, движимый человеколюбием и христианским милосердием, шестнадцать из них помиловал, и лишь двадцать семь осуждённых получили высочайшее подтверждение на приведение приговора в исполнение. Местом для торжественного ритуала казни выбрали так называемый Староместский Ринг в Праге, где в срочном порядке соорудили эшафот и три виселицы. 21 июня 1621 года на этот эшафот поочерёдно взошли двадцать четыре чешских дворянина-протестанта, которым празднично одетый палач в торжественной обстановке одному за другим под одобрительный гул, восторженные крики добрых католиков, вопли отчаяния и слёзы противников мессы ловкими ударами меча посносил головы. Три мятежника, не имевшие дворянских титулов, были повешены.

Пехотный полк пикинёров на всякий случай обеспечивал порядок на площади во время этого захватывающего зрелища, ибо в запрудившей весь Староместский Ринг толпе было немало тех, кто откровенно сочувствовал смертникам. По свидетельству современника: «Много людей со слезами и воплями отчаяния повсюду выражали своё сочувствие и жалость к казнённым, не скрывая своё горе»[149].

Приговорённые к смерти чешские дворяне должны были сами позаботиться о том, чтобы их благородные шеи могли встретить мастерский удар меча опытного палача. Двенадцать отрубленных голов были насажены на длинные шесты и выставлены на всеобщее обозрение в Градчанах на башне, как раз у ворот Пражского замка. В течение целых десяти лет обглоданные вороньем, омытые дождём и снегом, высушенные и выбеленные солнцем и ветром, оскаленные черепа внушали всем противникам Габсбургов священный ужас, заставляли трепетать от страха чешских протестантов. Только в 1631 году саксонцы, ненадолго захватив Прагу, удалили это жуткое свидетельство человеколюбия и христианского милосердия Фердинанда II.