Вальпургиева ночь

Мужчина ненадолго прикрыл глаза, пытаясь осознать полученную информацию. Поверить услышанному было невозможно. Ему, конечно, приходилось по долгу службы сталкиваться с дикими народами, где женщины ростом с великанов умели стрелять из лука, управлять ладьей и строить дома. Но чтобы в цивилизованном Маам Кроссе молодая хрупкая девушка жила совсем одинешенька в диком лесу без помощи и защиты — это был нонсенс.

Неудивительно, что она так выглядит и одевается. Вполне оправдано и ее нахождение на болотах, и испуг при встрече с ним. Постойте-ка.

— Так что я должен знать?

— Чего?

— Я спрашиваю, что я должен был знать?

— Вы это о чем? — не поняла девушка.

— Когда я в начале разговора спросил твое имя, ты сказала, что я должен был его знать. Почему? К тому времени ты уже понимала, где находишься и кто я такой. Так почему же ты решила, что я знаю тебя?

Шанталь побледнела. Ну, кто дергал ее за язык? Глаза девушки забегали по комнате в поисках разумного ответа.

— Я просто была уверена, что вам все известно обо мне: что живу одна, что у меня нет родственников, и некому за меня заступиться. Вы эрл, хозяин этих земель, вам все доступно. Вот я и подумала, что вы выкрали меня чтобы… чтобы…

— Что-о? — проревел Дарок, оскорбленный до глубины души. — Кем ты меня считаешь, подонком? Думаешь, я способен похитить невинную беззащитную девицу, изнасиловать ее, а потом выставить вон или того хуже убить? Так вот какого ты мнения о своем господине? Скажи, вы все в Маам Кроссе считаете меня чудовищем?

Шанталь вспыхнула. Не стоило ей обвинять своего эрла в подобных грехах. Девушка знала, что вожди клана испокон веков заботились о своем народе, и пусть Драгонешти они ненавидели, но жителей своих земель любили. Правда, последний эрл не пользовался большой популярностью среди местных. Тому причиной стало медленное нищание населения, и все же, Шанталь была уверена, пообщавшись с ним сейчас, на такую низость, как изнасилование, этот человек не способен. Но не могла же она сказать ему правду!

— Ступай! — рявкнул Дарок, не желая видеть ее больше подле себя. — В зале обратишься к сенешалю, пусть соберет тебе еду и вещей в дорогу и даст золота в качестве компенсации за причиненные неудобства.

— Мне ничего не нужно, — оскорбилась девушка, но вождь одарил ее таким тяжелым взглядом, что она решила спрятать свою гордость подальше и не испытывать судьбу. Главное — не подтвердились ее худшие опасения, и демон с остальным.

Вскочив с места, как ужаленная, Шанталь быстрыми шагами засеменила к выходу. Дарок проводил ее до двери суровым взглядом.

ГЛАВА 5

Цвели яблони, и запах бело-розовых соцветий разносился по воздуху, проникая в каждую комнату. Эмма стояла у окна, навалившись руками на подоконник, и безучастно глядела на раскинувшийся перед ней пейзаж. Полуденное солнце, словно золотое пятно на прозрачно-голубом небе, заливало сад и двор своим янтарным светом. Под окном неторопливо копошились слуги: конюхи разбрасывали сено в денники; горничные развешивали только что постиранное белье; у них под ногами топтались утки, а особо дерзкий петух не оставлял попытки клюнуть дремавшего на лавке ночного сторожа, но очередной раз получал под зад сапогом и квохча вновь набрасывался на противника.

Эта умиротворенная картина заставила женщину задуматься. Сколько раз она вот так смотрела в окно и не видела того, что происходило за ним. А ведь прошел год. Год! Это ведь целая весна с ее проливными дождями, жаркое лето с порой засушливыми неделями, холодная осень и лютая студеная зима. И это время будто выпало из ее памяти. Все, что она помнила, — лишь тревога, не покидавшая ее ни днем, ни ночью, о том, как спасти урожай от непогоды, как найти средства на закупку необходимых товаров, как растянуть бюджет семьи ещё на неопределенный срок. Она разучилась смотреть вокруг себя и видеть красоту утренней алеющей зари, редеющий туман, тонувшие в сумерках окрестности. Она лишь замечала протертые до дыр одежды слуг, пустевшие амбары, с каждым днем скудеющие завтраки, обеды и ужины.

Но это стало для Эммы настоящим спасение. Утопая в проблемах, свалившихся на их поместье, она помогала себе не думать о сыне, муже и тесте, безвозвратно покинувших ее. Пока был жив Нил, она черпала силы в этом добром, слегка наивном мальчике, так похожим на своего отца. Но когда его не стало, с ним умерла и Эмма, умерла ее душа. Она с рьяным рвением окунулась в дела, чтобы больше не чувствовать, не испытывать ничего.

Но вот вернулся ее деверь и поставил во главе поместья своего друга. Нет, Эмма не была в обиде на Дарока, она понимала, что таким образом он пытается облегчить ее жизнь, оградить от проблем, не догадываясь, что именно в них женщина и ищет покой.