Вальпургиева ночь

Шанталь резко остановилась и стала оглядываться. Они находились где-то глубоко в лесу, куда сквозь кромки густо растущих деревьев, прижатых друг к другу, не попадали даже лучики света. Кругом росла трава, цвели пролески, рядом с ногами девушки валялась столетняя коряга, покрытая мхом. Муравьи рядом с ней устроили себе огромную хижину. Где-то вдалеке шумел ручеек. Первые кузнечики прыгали с пестрых примул на желтые глазки мать-и-мачехи, прозрачные синие стрекозы кружились над изящными лепестками белых болотных цветов. В воздухе пахло пробудившейся землей и молодой травой.

И не намека на магию…

Шанталь подозрительно прищурилась.

— Ах ты, плут! — набросилась она на Портрет. — Издеваться вздумал! Водишь меня по лесу битый час, обещая, что покажешь мне место силы, а сам просто прогуляться решил.

— Вместо того, чтобы визжать, лучше бы к магии своей прислушалась. Вот оно, место силы, под твоими ногами, дура!

— Врешь! Думаешь, я поверю, будто мама спрятала свою магию здесь, в непроходимой чащобе.

— А ты бы хотела, чтобы она заложила ее где-нибудь на видном месте, чтобы любой маломальский ведьмак учуял ее.

С этим не поспоришь.

— А зачем тогда ты меня в другое место недавно увел?

— Как зачем? Чтобы следы замести, конечно. Вдруг за нами кто-то следил.

Его слова звучали убедительно, и Шанталь так и не догадалась, что Портрету передались лишь обрывки памяти Сигрит, и он просто-напросто плохо помнил, где находится это место.

И тут Шанталь почувствовала.

Ощущение было таким сильным, что девушка даже отбросила Портрет в сторону и, не обращая внимания на его возмущенный вопль, села на колени. То самое до боли знакомое обволакивающее тепло согрело душу.

Мама!

Девушка едва не расплакалась. Как же ей не хватало ее все это время. Сила, исходившая от земли и проникавшая молодой ведьме под кожу, определенно принадлежала Сигрит Драгонешти. Это было ни с чем несравнимое чувство любви, нежности и безопасности.

Многие маги поступали так, при жизни пряча свою волшебную энергию в разных местах, чтобы после их смерти потомки могли ей воспользоваться. Силы здесь было столько, что в правильных руках она могла принести много пользы, но оказавшись у колдуна с черным сердцем, с такой же мощью могла и навредить.

Некоторые маги формировали для таких мест специальные сооружения из камня, называя их «дольменами». Считалось, что даже несведущий в магии человек, окажись он рядом с дольменом, может найти ответ на свой самый сокровенный вопрос.

Но Сигрит Драгонешти не стала привлекать к себе внимание — ее сила была предназначена для дочери.

Шанталь прикоснулась рукой к влажной земле, едва сдерживая слезы. В ее голове сразу всплыли воспоминания счастливой жизни с матерью в их уютном домике. Все те советы, что когда-то давала Сигрит дочери, разом вспомнились, а новые возможности, которые она в себе не знала, отрылись. Не в состоянии больше сдерживать эмоции, девушка упала на холодную землю и громко заплакала.

Портрет, которому повезло упасть на влажную траву лицом к небу, смущенно потупился. Сибила, до этого со скукой катавшая лапой сухую шишку, подошла к хозяйке и с сочувствием потерлась головой о ее плечо.

— Спасибо тебе, девочка, — шмыгнув носом, Шанталь вытерла рукавом влажные глаза.

Собравшись, она встала на ноги, готовая вернуться домой. Она обязательно придет сюда снова, теперь уже самостоятельно, без Портрета — дорогу она запомнила. А сейчас ей следует возвращаться. Она была еще не готова воспользоваться этой силой. Когда придет срок, она это поймет. Шанталь была уверенна, что именно этого хотела Сигрит.

К тому же девушка подозревала, что, узнай Сгаташ, что одна из ее ведьм получила силу другой ведьмы, непременно попыталась бы использовать это в мести Союзу. А Шанталь все ещё не могла определиться, на чьей стороне она находится. Последний поступок Дарока смешал ей все карты. Он нашел ей потерянного родственника, и девушка была чрезвычайно благодарна ему, хотя и понимала, что не это главное чувство, которое она испытывает к Кларку.

Шанталь всей душой желала, чтобы мужчина отказался от желания ухаживать за ней. Потому-то девушка и посылала ему различные магические угощения, которые, видимо, на него совершенно не действовали. Кажется, оберег, что она видела на его шее, защищал хозяина от любой магической силы, в том числе и доброй.

Она размышляла об этом по пути домой. Девушка была так благодарна Голбешнику за то, что тот показал ей волшебное место, — хотя и сделал это не сразу — что всю дорогу она терпеливо выслушивала его брюзжание. Мол, он ей указал, где хранится сила ее матери, а Шанталь не спешила ею воспользоваться.

По мере того, как троица приближалась к дому, все беспокойнее становилась Сибила. Волчица стала оглядываться, замедляя шаг, шевелила ушами, принюхивалась и пару раз даже оскалилась.

— Успокойся, девочка, все хорошо, — прошептала Шанталь, на мгновение прерывая бесконечное ворчание Портрета. — Здесь никого нет.

Но Сибила остро ощущала опасность.

Шанталь нужно торопиться. Шанталь идет домой.

— Да иду я домой, иду. К чему такая спешка?