Вальпургиева ночь

Тут перед ее лицом возник носовой платок. Его протянул Дарок. Шанталь выхватила платок и смачно высморкалась. А затем стала вытирать глаза, с досадой понимая, что напоминает собой чучело с чумазым, сопливым черно-белым лицом и всклокоченными волосами. Вот и подготовилась, называется!

Кларк смеялся.

— Дарок! Что здесь происходит?

Они повернули головы, чтобы встретиться с сердито-озабоченным лицом Эммы. Она стояла в дверях, а из-за ее спины выглядывал удивленный Брэшен.

Дарок по — мальчишески улыбнулся невестке.

— Прости, Эмма. Мы тут… подушки чистили.

Женщина несколько секунд буравила его недовольным взглядом, а затем покачала головой.

— Ох, братец, иногда ты можешь быть таким мальчишкой.

Она обратила свой взор на девушку.

— Шанталь, пришло письмо от твоего дяди. Он соскучился и желает видеть тебя у него на пасеке. Я соберу твои вещи.

***

Дарок с осторожностью поглядывал на Шанталь, сидевшую слишком близко от одной из пасек. Воздух был наполнен ароматом липы и кипрея, чабреца и вишни, мяты и васильков. Медоносные пчелы, жужжа, перелетали с цветка на цветок и возвращались в улей.

Шанталь была прекрасна в льняной тунике с расклешенными рукавами и подпоясанной высоко под грудью. Ее лицо сияло тихой радостью под широкополой соломенной шляпой, а черные волосы переливали под лучами полуденного солнца. Девушка царственно возлежала в плетеном кресле-качалке, а заботливый дядюшка обмахивал ее лицо веером.

— Вот вы думаете, в пчелиной иерархии существуют только матка, трутень и рабочая пчела? — заявил Бенардир Скрогинс, хитро прищурившись. — А на самом деле это лишь малая толика представителей пчелиной семьи.

Дарок, сидевший в тени ветвистого дерева, на минуту прикрыл глаза. Здесь, в доме ближайшего родственника Шанталь царила атмосфера безмятежного покоя и умиротворения. Чудесное место и прекрасное время, когда над головой расстилается прозрачно-голубое небо, а листья и трава настолько ярко-зеленого цвета, будто их только-только покрасили краской, и, казалось бы, дотронься до травинки, и у тебя непременно останется зеленый след на ладони.

— Вот, например, знаете ли вы, мои дорогие, — продолжал свою лекцию господин Скрогинс, — что в каждом улье имеется своей сенешаль? Да-да, именно так. Каждое утро он выдает определенное количество меда каждой рабочей пчеле, которой той хватит равно на то, чтобы слетать к медоносному цветку, набрать пыльцы и вернуться домой. Не больше и не меньше.

А расстояние от улья до цветка измеряет разведчик. Он вылетает первым, находит цветочную поляну, затем возвращается домой, и они с сенешалем просчитывают, какое количество пчел понадобится на эту работу, и сколько меда выдать каждому в день.

— Ого! — изумленно воскликнула Шанталь. — Все это серьезно?

— Серьезнее не бывает, детка, — когда Бенардир смотрел на племянницу, глаза его улыбались. — А ещё у пчел есть охрана. Эти особи гораздо крупнее своих сородичей, они следят за порядком в улье.

Вот, например, бывают такие случаи. После дождя или прохладной ночи на цветках скапливается роса, и пыльца начинает бродить. Все рабочие пчелы знают, что ее нельзя брать, так как захмелеешь. Но аромат такая пыльца источает сильный и заманчивый, и какой-то хитрец, не удержавшись, пробует «бражку». Она ему естественно нравится, и он «принимает на грудь». А затем пьяненький летит домой.

Вот тут-то его встречают охранники. Они предупреждают, что пьяному в улье делать нечего. Мол, будешь буянить, к девчонкам приставать, иди проспись на улице. Но нашему хитрецу на пьяную голову море по колено, и он начинает упираться, мол, пустите и все тут! И тогда охрана ему заявляет, делаем только одно предупреждение. А хитрец их не слушает, и тогда они отрывают ему лапы.

— Ох! — опечаленная Шанталь прикоснулась руками к щекам. — Надо же, как грустно.

Но потом на лице девушки появилась игривая улыбка.

— Выходит, по оторванным лапам мы можем вычислить, кто в пчелиной семье пьяница?

— Ага, — подмигнул ей дядя, но тут же нахмурился. — Ну, детка, я же говорил тебе быть аккуратней со смолой, теперь вот пальчики испачкала. Дай-ка их сюда.

Он подошел к девушке, вынул из кармана платок и стал протирать пальцы племянницы.

— Вот так.

Наблюдая за этой умилительной картиной, Дарок невольно улыбнулся. Зря и неправильно он первое время ревновал Шанталь к собственному дяде. У девушки должен быть кто-то еще, — помимо него — кто бы мог о ней заботиться. Шанталь заслуживает быть любимой.

Глядя, как печется Бенардир о своей родственнице: подливает ей чая в чашку, кормит разными вкусностями, отмахивает от нее назойливых мух, — Дарок вот уже в который раз похвалил себя за то, что нашел его. Удивительно, как люди, которые никогда не знали друг друга, могут настолько сблизиться.

Привыкшая к постоянному вниманию в доме дяди, Шанталь набралась наглости. Целыми днями девушка проводила на воздухе, только не собирая траву, как обычно, а дремля в кресле-качалке в тени деревьев, пока Бенардир хлопотал вокруг нее. Вот и сейчас она демонстративно зевнула и потянулась.