Вальпургиева ночь. Ангел западного окна

Целый час, почти до семи проболтался у выхода с перрона, смеркалось, почему-то я забрел в переулок, который вообще-то был совсем не по дороге домой, и вдруг нос к носу столкнулся с Липотиным. Случайно встретил старика антиквара, казалось бы, что тут странного? Однако его внезапное появление почему-то поразило меня, я застыл как вкопанный и ответил на его поклон довольно глупым вопросом:

— Как вы сюда попали?

Липотин удивленно поднял брови, но, конечно, прекрасно заметил, что я растерян, — на его лице заиграла саркастическая усмешка, которая всегда сбивала меня с толку.

— Сюда? — Он оглянулся по сторонам и пожал плечами. — А что такого особенного в этой улице, уважаемый? У нее только одно достоинство — она прямиком ведет от кофейни, куда я всегда хожу, к моему дому, причем с севера на юг, строго параллельно земному меридиану. Вам ли не знать, что прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Но вы, уважаемый меценат, похоже, предпочли окольный путь, и объяснение тут, по-моему, возможно лишь одно: вы забрели в этот переулок во сне, вроде как лунатик. — Липотин громко и как-то фальшиво засмеялся, но смысл его слов меня напугал.

Поэтому я, наверное, уставился на него с довольно встревоженным и глупым видом, прежде чем ответил:

— Во сне, как лунатик… Верно. Я… шел домой.

Липотин опять засмеялся:

— Вот чудеса! Далеко же лунатик может забрести, гуляя по своему родному городу. Если идете домой, сверните на следующем углу налево, дорогой мой… Да я вас немного провожу, если не возражаете.

Нелепая ситуация, подумал я с досадой, разом отбросил неуместную скованность и смущенно признался:

— Мне кажется, Липотин, я и в самом деле задремал на ходу. Вы очень кстати меня разбудили — спасибо. И… позвольте мне вас проводить.

По-моему, Липотин обрадовался. Мы пошли к его дому. По дороге он завел разговор о княжне Асии и сказал, что недавно она очень живо интересовалась мной, вне всяких сомнений, я пришелся ей по сердцу, — можете гордиться новым, весьма лестным завоеванием, сказал он с ухмылкой. Я запротестовал и постарался втолковать Липотину, что к такого рода «завоеваниям» не стремлюсь и никогда не стремился, но он, смеясь, замахал руками, дескать, не желает слушать возражений, а потом как бы вскользь, явно подтрунивая надо мной, заметил:

— Между прочим, о том копье княжна ни словом не обмолвилась. Вполне в ее духе. Нынче втемяшится ей что-нибудь, хоть из-под земли достань, а назавтра уж и забыла… Ох уж эти женщины! Верно, дорогой мой?

Признаюсь, мне сразу полегчало: виной всем недоразумениям причуды княжны!

А Липотин предложил в ближайшие дни сходить к ней в гости и добавил, что она, несомненно, будет очень рада видеть меня, княжна ведь рассчитывает на мой ответный визит, поскольку, не чинясь, первой явилась ко мне в дом. Раз с копьем все уладилось, подумал я, почему же не отдать визит, в конце концов, этого требует простая учтивость; по правде говоря, мне хотелось увидеть княжну и, кроме того, окончательно поставить точку в истории с копьем.

Тем временем мы подошли к дому, где находилась крохотная антикварная лавка с жилой комнатенкой Липотина. Я хотел попрощаться, но старик вдруг сказал:

— Раз уж вы меня проводили, знаете что? Я вчера получил посылочку из Бухареста, прелюбопытные вещицы… Да, все еще, понимаете ли, окольными путями приходит ко мне сюда кое-какой антиквариат из большевистской России. Увы, ничего по-настоящему ценного предложить не могу, но, мне кажется, вам было бы небезынтересно взглянуть на некоторые вещи из последней партии, они в вашем вкусе. Вы же никуда не торопитесь? Зайдите, буквально на минутку.

Я заколебался, ведь я шел домой, вообразив, что меня ждет телеграмма от Гэртнера, — как знать, не получу известия вовремя, и опять все пойдет вкривь да вкось, опять не встречу друга, но тут, вспомнив о своем напрасном ожидании на вокзале всего-то пару часов назад, я разозлился и, сгоряча отбросив все колебания и сомнения, поспешно ответил:

— Нет, не тороплюсь. Пойдемте!

Липотин уже вертел в руках ключ, похоже, допотопных времен; заскрежетали замки, и я, споткнувшись на пороге, вошел в мрачный сводчатый подвал.

Я не раз бывал в жилище русского антиквара, но всегда при свете дня. В тесной сводчатой каморке царило великолепное запустение, излюбленное романтиками. Из-за сырости и столетней плесени на каменных стенах, отравлявшей воздух подвала, ни один европеец не согласился бы здесь жить, но если бы условия были мало-мальски сносными, то, при жуткой нехватке жилья, которая началась после войны, Липотину вряд ли уступили бы даже эту мрачную нору.