Вальпургиева ночь. Ангел западного окна

Какое-то время Пингвин терзался сомнениями. В нем боролись чувство сострадания и привычный, въевшийся страх за доброе имя Флюгбайлей, которое уже более века пользовалось безупречной репутацией.

И вдруг его всколыхнула какая-то безоглядная гордость, чего он и сам от себя не ожидал.

«Куда ни глянь — убогие недоумки, прожигатели жизни, неверные слуги, обдиралы, вымогатели и мужеубийцы, а я еще кочевряжусь перед этой отверженной, брошенной в грязь и нищету женщиной, которая хранит и покрывает поцелуями мой портрет?!»

Он с улыбкой протянул руку Богемской Лизе.

— Что же ты стоишь, Лизинка! Присядь, располагайся поудобнее. И пожалуйста, успокойся, не надо плакат Я ведь, ей-богу, рад тебе! От всего сердца!.. И вообще — отныне все будет иначе, я не допущу, чтобы ты прозябала в нищете и умерла с голоду. А до молвы мне нет никакого дела!

— Флюгбайль! Тадеуш, Та-деуш!.. — вскричала старуха, зажимая руками уши. — Что ты говоришь, Тадеуш! Опомнись! Не поддавайся безумию!.. Оно и так уже помрачило весь город… Средь бела дня. Безумие охватило всех, только не меня! Не теряй голову, Тадеуш! Сохрани ясный ум!.. И не говори со мной так! Мне тоже нельзя терять рассудок! Пойми, речь идет о жизни и смерти!.. Тебе надо бежать! Немедля! Прямо сейчас!

Она замерла, прислушиваясь к звукам, доносившимся от окна.

— Ты слышишь? Они идут… Спрячься куда-нибудь! Не мешкай! Слышишь, как барабанят… Вот… Опять… Ян Жижка! Ян Жижка из Троцнова!.. Зрцадло! Дьявол! Он заколол себя!.. А они содрали с него кожу! У меня на глазах! В моем доме! И натянули ее на барабан! Он сам так хотел… Кожевник Гавлик знает свое дело. Теперь он шагает впереди всех и бьет в барабан. Разверзлась адская бездна! Канавы полны крови… Борживой стал королем! Оттокар Борживой! — Старуха неподвижно уставилась в стену, будто пронизывая ее взглядом. — Они убьют тебя, Тадеуш! Дворяне уже бежали!.. Нынче ночью. А про тебя все забыли? Я спасу тебя, Тадеуш! Они убивают всех дворян без разбору. Я видела, как один душегуб склонился над водосточным желобом, чтобы напиться крови… Слышишь! Они идут! Солдаты! Солда…

Тут ее будто подкосило. Флюгбайль успел подхватить бесчувственное тело и уложить на ворох одежды… У него волосы встали дыбом.

Однако старуха быстро пришла в себя и вновь принялась заклинать Флюгбайля:

— Слышишь, барабан с человеческой кожей. Прячься, Тадеуш! Тебе нельзя умирать.

Флюгбайль приложил палец к ее губам.

— Ни слова больше, Лизинка! Слышишь! Иди за мной. Ты знаешь, я врач, мне и карты в руки. Я принесу тебе вина и чего-нибудь поесть. — Он окинул взглядом комнату. — Господи, только бы брюки нашлись! Сейчас все пройдет, Лизинка. Тебя лихорадит от голода.

Старуха отступила на шаг и, сжав кулаки, заставила себя говорить как можно спокойнее:

— Нет, Тадеуш. Ты ошибаешься: я в своем уме, и слова мои вовсе не бред. Все, что я сказала, сущая правда. Все до единого слова… Они пока внизу Вальдштейнской площади, горожане выбрасывают из окон мебель, чтобы преградить им путь… А слуги, не предавшие своих господ, смелые парни, строят баррикады. Ими командует мулла Осман, слуга князя Рогана… Но Градчаны в любой момент могут взлететь на воздух. Злодеи все заминировали. Я знаю это от рабочих.

По старой лекарской привычке Флюгбайль потрогал рукой лоб старухи.

«На ней никак новый платок. Бог мой, даже голову вымыла», — мельком отметил он.

Богемская Лиза догадалась, что он по-прежнему считает ее больной, и на миг задумалась, соображая, как еще можно убедить его в правдивости своих слов.

— Ну почему ты не хочешь хотя бы минуту спокойно выслушать меня, Тадеуш? Я пришла предупредить. Тебе надо немедленно уходить отсюда! Скрыться любым способом. Через час-другой они будут здесь, на Градчанах, и войдут в Град. Первым делом они разграбят сокровищницу казны и собор… Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?

— Ну полно, Лизинка, — возразил лейб-медик, хотя и у него затряслись поджилки, — через час, если не раньше, здесь будут войска. Что ты себе вообразила? Статочное ли дело, такие кошмары, в наше-то время? Я допускаю, может случиться беда, там, внизу… в Праге. Но тут… На что же казармы?

— Казармы пусты! Я не хуже тебя знаю, что сюда бросят войска. Но солдаты появятся не раньше, чем завтра или послезавтра, а то и на следующей неделе, а тогда будет уже поздно… Поверь мне, Тадеуш, под Градчанами залежи динамита! Как только застрочат пулеметы, все взлетит на воздух.

— Ладно. Не будем спорить. Но как же мне быть? Ты же видишь, на мне нет брюк! — с хрипом отчаяния воскликнул лейб-медик.

— Так надень что-нибудь!

— Да где же взять ключ? — взвыл Пингвин, испепеляя взглядом саксонский чемодан. — А экономка… эта мерзавка бросила меня в беде и сбежала»!..

— А что за ключ у тебя на шее? Может, ты его ищешь?

— Ключ? На шее? — Императорский лейб-медик сунул руку за пазуху и тут же издал громоподобный вопль радости. Поразив старуху неожиданной прытью, достойной гигантского кенгуру, он перемахнул через груду жилетов.