Вальпургиева ночь. Ангел западного окна

— Представь себе, Тадеуш, весь город вверх дном. Все знают об этом. Вчера вечером осветили огнями Жижкову гору — искали завещание. А Брок, — он заговорщически подмигнул, кивнув на собаку, — тоже, должно быть, догадался. Видишь, как его лихорадит от страха… Мало того, у Заградки — мушиное нашествие. В доме черно от мух, ступить некуда.

— Бог с тобой, Константин! Что ты мелешь? — не выдержал лейб-медик. — Ты же знаешь, в ее дворце никогда не было ни одной мухи! Она сама все выдумывает. Ты ее больше слушай!

— Клянусь душой и небом! — Барон ударил себя в грудь. — Видел собственными глазами.

— Мух?

— Да. Все черным-черно.

— От мух?

— Именно… Но мне пора. А то полиция заметит… И прошу тебя, спрячь получше! Да не забудь: в случае твоей смерти все должны знать — это мое! Только не вздумай читать, иначе я гол как сокол. И молчок! Никому ни слова, что я был здесь! Прощай, Флюгбайль, прощай!

Сумасшедший барон на цыпочках прокрался к двери, удалившись так же бесшумно, как и появился. Пес с поджатым хвостом исчез вслед за хозяином.

У Пингвина заныла душа, он горестно вздохнул, подперев рукой голову.

— Вот и опять мертвые хватают живых. Бедный, несчастный барон.

Мыслями, как бы помимо его воли, завладела Богемская Лиза с ее панихидой по невозвратной молодости. «А что могло случиться с Поликсеной? И неужели во дворце Заградки и впрямь мушиный кошмар?.. Странно… она ведь всю жизнь воевала с воображаемыми мухами… до тех пор, пока и впрямь не налетела эта беда, будто старуха сама ее и накликала».

В памяти замаячил смутный образ. Кажется, минувшей ночью полуголый человек в митре что-то говорил про исполнение неосознанных желаний, это имело вполне определенную связь с появлением мух.

«Надо собираться, — спохватился лейб-медик. — А я еще не одет. Ну куда же подевалась эта ведьма с моими брюками? Сегодня же в путь… Только бы подальше от зловещей Праги! Здесь каждый закоулок выдыхает чад безумия! Скорее в Карлсбад, навстречу омоложению!»

Он звякнул колокольчиком.

Никакого отклика.

Позвонил еще раз.

Стук в дверь. «Ну наконец-то!»

— Войдите!

Флюгбайль в испуге откинулся на подушку и натянул на себя одеяло до самого подбородка: вместо экономки порог переступила графиня Заградка с кожаной сумкой в руках.

— Ради бога, простите меня, сударыня. Я в одной рубашке.

— А я уж думала, вы спите в ботфортах, — буркнула старуха, не глядя в его сторону.

«Опять на нее накатила какая-то дурь», — подумал лейб-медик, готовый выслушать любую ахинею.

Графиня, однако, не торопилась и минуту-другую смотрела в некую невидимую точку.

Потом раскрыла сумку и вытащила допотопный кавалерийский пистоль, протягивая его Флюгбайлю.

— Вот. Как заряжать эту штуку?

Лейб-медик повертел пистоль в руках и покачал головой:

— Это кремневое оружие, сударыня. Вряд ли его можно зарядить в наше время.

— Вздор! Я так хочу!

— Ну что ж, тогда надо сперва насыпать в ствол пороху, затем забить пулю и бумажный пыж, потом бросить щепотку пороха на полку. Ударом кремня высекается искра, все вспыхивает, и происходит выстрел.

— Ладно. Благодарю.

— Надеюсь, сударыне все же не придется пускать в ход оружие. Если вас пугают возможные беспорядки, самое лучшее — уехать из города.

— Неужели вы думаете, чернь может обратить меня в бегство, Флюгбайль? — Старуха зловеще рассмеялась. — Как бы не так. Давайте о чем-нибудь другом.

— Что… молодая графиня? — неуверенно произнес лейб-медик.

— Ксена пропала.

— Как… пропала?! Боже! Не случилось ли с ней чего? Почему же не начали розыск?

— Розыск? Зачем? Думаете, будет лучше, если ее найдут?

— Но как это все произошло? Расскажите, прошу вас, графиня!

— Как? Я не видела ее с Иоаннова дня… Скорее всего, она у Оттокара Вондрейца. Я знала, что это должно случиться… Кровь есть кровь!.. Да, а на днях у меня был какой-то проходимец с пышной бородой мочального цвета и в зеленом пенсне. («Ага, шпик Барбец», — сообразил Пингвин.) Сказал, что у него есть какие-то сведения о ней… Вымогал деньги за молчание… Разумеется, я велела его вышвырнуть.

— Но хоть что-нибудь он сказал? Умоляю, не томите меня, графиня!

— Да. Ему, дескать, известно, что Оттокар — мой внебрачный сын.

Императорского лейб-медика чуть не подбросило на постели.

— И вы это ему спустили? Я позабочусь, чтобы мерзавец был обезврежен.

— Не ваше это дело! Разберусь как-нибудь без вас! — гневно осадила графиня Пингвина. — Мало ли что про меня болтают. Небось слышали?

— Я бы немедленно принял самые решительные меры, — с клятвенной убежденностью произнес Флюгбайль, — я бы…

Однако старуха не дала ему договорить.

— Поскольку покойный супруг мой, обергофмаршал Заградка, пропал без вести, поползли слухи, что я отравила его, а труп спрятала в погребе… Не далее как вчера туда забрались трое каких-то бродяг с намерением выкопать его. Я выпроводила их кнутом.

— Мне кажется, почтеннейшая, вы несколько сгущаете краски, — живо откликнулся лейб-медик. — Возможно, я пролью свет. Видите ли, на Градчанах бытует легенда, по которой во дворце Моржины, где вы сейчас проживаете, якобы зарыт клад. За ним-то, вероятно, и явились эти трое.

Возникла долгая пауза.