Вампиры не обязаны... просить?

— Должна прийти помощница, чтобы перевести записи. Вероятно, она уже ждёт у дверей, — солгал Антонио.

— Брехня. Она придёт утром, а сейчас восемь вечера, — возразил Кинич. — Расскажи, что тебе напела Симил, и можешь уходить.

И вновь Антонио почувствовал давление в голове, заставляющее говорить:

— Рыжеволосая сказала, чтобы я изучил скрижаль, расшифровал её и раскрыл секреты. И когда я это сделаю, исполню своё предназначение. — Он опустил часть про то, что найдёт любовь всей его жизни и счастье. Мужики обычно не делятся таким дерьмом.

— Ясно. — Антонио услышал, как мужчина потирает подбородок. Судя по звуку, парень пару недель не брился. — Тогда, ты должен это сделать — раскрыть секреты скрижали… И быстро.

— Как ты предлагаешь мне это сделать? — спросил Антонио. — Мой самый важный инструмент вышел из строя, и невозможно научить кого-то переводить то, что он видит, так как увидел бы я.

— Ну, мозг-то у тебя рабочий. Ты всё выяснишь. А если нет — умрёшь.

«Santa Maria[17]!»

Антонио развернулся уйти, но его холодными руками усадили на место.

— Расслабься. Я же сказал, что не стану тебя убивать. Запрещено убивать добрых смертных… нарочно убивать. Но мой брат и очень хороший друг застряли в другом измерении. И если их не вытащить оттуда, Мааскаб, как и было напророчено, сделают планету своей личной площадкой смерти и разрушения.

«Мааскаб? Это что такое? И его брат в ловушке? Конец света?»

— Ты свихнулся?

— Я говорю правду, — тихо произнёс Кинич.

— Sí, а мои huevos магически увеличиваются до размера кокосов.

— Твои яйца? — спросил мужчина.

— Шары! Мои шары!

— И ты меня психом называешь? По крайней мере, у меня яйца волшебно не раздуваются, — сказал Кинич.

«Какого?..»

— Я ответил на твой вопрос, и теперь, ухожу.

Он встал и направился к двери, но споткнулся об столик и завалился на него, лицом сметая всё, что находилось на столешнице. Включая что-то стеклянное. И острое.

— Puta madre! — Из раны на щеке потекла кровь.

До слуха Антонио долетело дикое рычание.

— Ты разбил бутыль. А запах… этот запах… такой…

Антонио почувствовал лёгкое дуновение воздуха на щеке, а затем в шею ему погрузили два ножа.

ГЛАВА 10

Через два квартала от дома Хелены, Иш Таб, наконец-то, вздохнула с облегчением. Она забрела в переулок и обнаружила потрепанного члена загородного клуба. Он валялся за мусорным баком, приоткрыв один глаз. Этого хватило, чтобы Иш Таб смогла разглядеть его душу. Ах. Вся аура чёрная. Бинго! Ещё бы несколько секунд и Иш Таб оказалась бы заполненной под завязку. Но как так вышло? Ведь она даже никого не касалась. А ещё противный привкус во рту, который никуда не испарялся.

Иш Таб пошла дальше по улице, уворачиваясь от людей, которые придавались вечернему веселью. У неё завибрировал телефон и потом заиграл «Марш Смерти». Иш Таб откопала мобильник на дне огромной соломенной сумки, снаружи украшенной искусственными цветами и забитой всяким хламом, включая «Тик-так», запасную вуаль, и, конечно же, маленькие пинетки, которые она планировала упаковать в подарок.

— Привет, Пенелопа.

— Есть новости?

Что она могла сказать? Если даже со стороны эта ситуация выглядела душераздирающе, то для главной звезды этой драмы всё выглядело в тысячу раз хуже. Боги, как же Иш Таб хотела излечить Кинича.

— Мне жаль. Он всё ещё работает над этим. Дай ему ещё пару дней.

— То же самое ты говорила вчера, и позавчера, и за день до этого.

— Это всё потому, что он превращается в придурка всякий раз, стоит ему учуять твою кровь, — объяснила Иш Таб.

— Иш Таб, он меня не убьёт, я знаю. Он меня слишком любит. Может, если бы мы позволили ему укусить?..

«Терпение, терпение… Ох, чёрт! Я не выдержу!»

— Мисс Ивел Книвел[18], в какой сегодня бочке спуститесь по Ниагарскому водопаду? Деревянной или пластиковой?

— Ты о чём?

— Неважно. Я просто думаю, что это потрясающе. Большинство людей, под действием гормонов, во время беременности становятся более осторожными и осмотрительными. Но ты же стала долбаной сорвиголовой! — ответила Иш Таб.

Странное молчание.

— Ивел Книвел ездил на мотоциклах, а не в бочках спускался.

— Какая разница! Дело в том, что тебе есть о чём волноваться.

— Знаю. Поэтому я в Нью-Йорке. Мне нужно увидеть Кинича. Нужно всё исправить. Не только ради себя, но я для ребёнка. Он заслужил хотя бы шанс на родного отца.

— Нет! Чёрт подери! Ребёнок заслужил шанс жить, чего не выйдет, окажись ты рядом с Киничем. Кроме того, ты забыла, что он не хочет тебя видеть? Не хочет рисковать тобой или ребёнком.

Долгое молчание.

— Ты права, — с тяжёлым вздохом сказала она. — Я знаю, что ты права. — Очередная долгая пауза. — Могу я поговорить с ним по телефону? Может он хотя бы сказать это мне в лицо? Точнее, в ухо. Дерьмо! Неважно.

«Я пыталась, но он сказал, что от твоего голоса сойдёт с ума».

— Какой в этом смысл? Он скажет тебе то же самое, что и я. Дай ему время, Пенелопа, и я уверена… — В трубке послышались всхлипы. Обычно плачущие люди не сильно беспокоили Иш Таб, но по какой-то причине рёв Пенелопы тронул до самой глубины души.