Ваниль и карамель

— Врешь! — слова хлестают плетью наотмашь. Не дают опомниться, собраться, быть. Новая «я» замирает, выпихивая вперед другую меня — старую, ветхую, в шрамах от былых порезов. Она сильнее и привыкла к таким поворотам. В ней мудрость боли. Я думала, она умерла… — Ты боялась. Ты думала, я буду действовать, противиться. Помешаю.

— Боялась! — почти кричу. Ветер вторит мне возмущением, качает ветви, и с них сыпется горох ледяных капель. Волосы намокли и липнут к щекам. Вчерашнее счастье — неразбавленное, приторно-сладкое, воздушно-карамельное — горчит. — Ведь так и было бы. Ты… ты всегда…

— Неважно уже, — перебивает он. Выдыхает и опускает взгляд. Перебирает внутри варианты, просчитывает вероятности. — Неважно. Совсем. Такие, как Эрик, не погибают в битвах. Всегда выходят героями. Рыцари в сияющих доспехах. Таких печатают на обложках журналов и приводят в пример детям.

Он говорит, и горечь растворяется в воздухе. Вода, льющаяся с неба, отравлена. Отравлены мысли, слова, движения. Отрава сладкая и липнет к губам.

— Я не хочу, чтобы он погиб, — выдыхаю неуместное. Лучше бы молчала, право.

— Не хочешь. — Он кивает. На меня не смотрит больше, но я и рада.

Взгляды иногда тоже ранят. Я ранила его, он меня — разве не это зовется справедливостью?

— Я хочу, — признается он неожиданно спокойно. — А еще лучше, чтобы вообще не рождался.

— Не надо…

— Не буду, — соглашается он. — Это ничего не изменит. Ничего уже не способно это изменить. На твоей жиле его отпечаток, и ничто его не затрет.

— Прости, что не сказала.

Эти слова — шелуха. Ненужная, сухая. От них першит в горле, как от песка, который случайно вдохнул.

Влад выстрелил в упор коротким, ненавидящим взглядом.

Контрольный.

— Послать бы тебя к черту…

Небо прячет мои слезы в дожде. Мы еще долго в саду там втроем — я, он и небо. Извечный наш безмолвный свидетель.

Глава 16. Вести из столицы

— Совсем промокла, — ворчала Тома, растирая меня полотенцем. Щеки онемели, а еще ныло в груди, глубоко.

— Это мой защитник, от него не будет вреда, — вяло ответила я, глядя на синеющую дыру окна. Сумерки прячут тени. Дождь закончился, в широких лужах тонули желтые листья, погружаясь на мутное дно. Я мысленно хоронила их, когда шла обратно, к дому. Влад уехал, а я еще долго стояла там, где дождь размывал его следы.

— Был защитником, — поправила Тома. — Ты уже не атли.

Не атли.

Не.

Атли.

Перекатываю эту фразу на языке. У нее знакомый вкус. Терпкий вкус свободы от прошлого. Я все сделала правильно, говорю себе. Если долго говорить, то можно поверить. Даже доводы есть, например, своя рубашка ближе к телу. Я не обязана говорить Владу обо всем, что происходит в моей жизни.

Когда я вернулась в дом, Даша молчала и хмурилась. Обнимала себя за плечи, смотрела в окно и, казалось, вот-вот расплачется. Еще одна не рада. Ну и черт с ней! Зато Лара меня поздравила. Сухо, конечно, в ее излюбленной высокомерной и отстраненной манере, но все же. Неожиданно.

В целом вечер прошел тепло. Ужин, посиделки у камина, тихие разговоры. Только сон не шел. Перевалило за полночь, а мы все сидели: я, Эрик, Тома, Эля. А еще Даша в кресле, поджав колени к груди. Она не участвовала в беседе — только слушала и почти не шевелилась. Еще гипнотизировала экран смартфона. Смартфон молчал.

Эрик казался задумчивым и отстраненным. За руку меня, правда, держал и иногда прижимал к себе, целуя в затылок. Было тепло и спокойно, я куталась в пушистый плед и прижималась спиной к груди мужа.

В дверь стукнуло неожиданно и резко — я даже подскочила. Такое впечатление, что в нее бросили чем-то тяжелым, и оно, ударившись, рухнуло на крыльцо. Эрик тоже встал и крепко сжал мои плечи, Даша поднялась, Тома воинственно подалась вперед…

Я замерла. Внутренности сжались. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, плед сполз с плеча.

— Дарья, — бросил Эрик, и она кивнула. Подошла ко мне и зачем-то обняла. Бледная, испуганная.

Перед глазами пронеслись картины — одна красочнее другой. Неизвестный убийца в черном плаще с ритуальным ножом. Кривая улыбка, прищуренные глаза, впалые щеки. И волосы темные развеваются.

Почему я его таким представила?

Эрик уверенно подошел к двери, открыл ее… и за шкирку втащил в дом мокрого Дэна.

Его светлая майка была полностью испачкана грязью, чуть выше локтя алела ссадина, а на лице застыло выражение удивления вперемешку с досадой.

— Предупреждать надо, что у вас тут такая защита стоит, — недовольно пробормотал он и настороженно покосился на Эрика. — Может, отпустишь уже?

— Эрик, отпусти, — облегченно выдохнула я и высвободилась из объятий Даши. Эрик выпустил Дэна, но косился на него все равно подозрительно. — Что случилось?

— Навел я, значит, прицел. Чувствую — ты внутри. Ну и телепортнулся. А тут защита. Меня об дверь и жахнуло. Летел со ступеней я знатно. То еще удовольствие, я тебе скажу.

— Что-то с Бартом? Он прислал тебя? — Я опустила его жалобы на недостатки защиты скади. В груди проснулась тревога — тягучая, как смола.

Дэн тут же посерьезнел и кивнул.