Vanitas

Успеет ли она теперь отомстить Магнусу? Успеет ли обогнать его болезнь? Что это? Страшный рок или кара за грехи? Но, даже если сами Забытые Боги прокляли его, Люция не может позволить ему сдохнуть раньше, чем свершится её личное возмездие.

Кровь в жилах вскипела, кулаки сжались. Клятву над сердцем закололо, и Люция прикрыла ещё невидимый крестик ладонью.

Не хватало так глупо выдать себя перед всеми этими голодными фуриями, когда уже столько смертельных испытаний позади.

Магнус одаривал особо любопытных придворных тяжёлым взглядом, и те поспешно склоняли головы.

Люция тоже поймала взгляд его кровавых глаз со змеиным зрачком, но не отвернулась. Наоборот первым отвёл взор владыка, точно устыдившись своего вида.

Именно перед ней.

Мысль показалась до смешного абсурдной. И Люция вовсе забыла о ней, когда заметила у стены напротив — Орфея. В темно-коричневом костюме с золотой вышивкой и пуговицами. Светлые кудри были откинуты назад, и ничто не заслоняло его изысканный и нежный лик.

Он тоже заметил Люц и улыбнулся лучезарно.

И, когда император сел на трон, а королеву, с позволения брата, на первый танец пригласил герцог Рагнар да закружил под первые журчащие аккорды, объявив начало бала, шагнул к ней.

Но тут его за локоть перехватила Сесиль и влилась с близнецом в поток танцующих пар.

Люция тихо вздохнула и привалилась спиной к мраморной колонне, скрестив руки под грудью.

Что ж… Первый танец всегда принадлежит или родственникам, или замужним, или помолвленным, или влюблённым парам. Даже хорошо, что сестрица не дала совершить брату глупость и породить ненужную волну сплетен.

Люция осмотрела закуски на длинном столе, приметила тарталетки с красной икрой, но подобраться к ним не успела…

— Эй, дикарка! — окликнули её сзади, и Люция стиснула зубы. Открывающий танец был в самом разгаре, но кое-кто решил наплевать на традиции.

Как обычно.

Люция медленно повернулась и привычно споткнулась о сапфировые очи с линией-зрачком. Дыхание перехватило.

Далеон надел темно-синий дублет с острым стальным воротником и узкие тёмные брюки. Украшения на одежде сверкали сербом; черные волны волос зачёсаны назад, и лицо с хищными чертами открыто взору.

Вот кто точно не стесняется своей звериной сути. И кого эта суть ничуть не портит.

— Да, Ваше Высочество, — коротко поклонилась фарси. — Вы что-то хотели?

Он медлил. И сердце тревожно ускорило бег. Музыка смолкла, и гости начали расходиться по залу, кто пошёл за напитками, кто решил сменить партнёра. И на Далеона с Люцией стали обращать внимание.

— Хотел, — хищно улыбнулся Далеон и протянул ей кубок. — Выпей со мной за здоровье Императора. Ты же не откажешь своему принцу?

Только Боги ведают, как ей хотелось выкрикнуть: «Нет!» — но она не могла. Не под прицелом сотен любопытных глаз, в том числе — правителя.

И она протянула дрогнувшую ладонь, в тайне надеясь, что принц просто плеснет содержимое бокала ей в лицо и скажет, что рука соскользнула.

Но Далеон спокойно вручил ей кубок, даже обхватил её холодные пальцы своими горячими и ловкими, чтобы она точно его не выронила. Тоже «случайно».

Люция уставилась в багрово-фиолетовую жидкость и увидела в дрожащем отражении свое белое от ужаса лицо.

Это Осеннее вино. Крепкое. Терринское. Другого на торжестве осени и быть не могло.

Девушка обхватила чашу трясущимися руками, задрала голову, и решительно посмотрела на Далеона. Она впервые готова была молить его о пощаде. Она делала это взглядом. Но принц лишь с интересом склонил голову на бок и стукнул своим кубком об её.

— Ваше здоровье, Ваше Величество! — звучно объявил он отцу, и весь зал поддержал тост перезвоном бокалов. Принц глянул на Люц. — До дна, дорогая.

— Почему «дорогая»? — во рту пересохло, изнутри потряхивало. А кубок неотвратимо приближался к губам. И, самое скверное, никто ею сейчас не управлял, лишь она сама.

— Потому что твои выкрутасы слишком дорого обходятся моим нервам.

Он прижал кубок ко рту, но, кажется, не выпил ни глотка. А вот Люция под его настойчивым взором опрокинула в себя всё до капли.

Приторная сладость обожгла язык, небо и пищевод, упала в желудок тяжелым камнем. Люц бросило в пот, по телу пробежала приятная нега, щеки раскраснелись.

Ей больше не было страшно. А через пару минут она вовсе утратит здравомыслие и пустится в неудержимое веселье.

Осеннее вино — это не «Зеленя фея» или год-ши. Но тоже опьяняет, и опьяняет знатно. Берет даже терринов. Что уж о ней, полукровке, говорить. Дай бог, завтра вспомнит, что вытворяла этой ночью.

— А теперь — танец! — заявил он и хлопнул в ладоши. Их бокалы отлетели к ближайшему лэру. Далеон схватил Люцию за руку и уволок в центр зала.

Заунывные рыдания скрипок из оркестровой ямы оборвалась, музыканты взяли гитары, дирижёр перелистнул ноты, откашлялся и поднял руку с тонкой указкой.

— Ваш младший сын опять решил сорвать бал, — тихо проворчала с кресла королева.

Магнус на соседнем троне промолчал, уперев подбородок в кулак.