Ванька 8

Я отправился спать, а как позже мне стало известно, таких как я - немного было. Что руководство бригады, что нижние чины – всю ночь напролет головы ломали. Офицерский состав думал, как завтра с утра побольше подчиненных в Фельтен увести, а в головах солдат тревожные мысли бились – остаться тут, уйти из Ля-Куртина, остаться, уйти, остаться, уйти… Хоть и царя уже нет, солдатский комитет большую силу имеет, а – боязно. Как бы чего не вышло…

По первому свету в Фельтен один за одним потянулись офицеры, их денщики, вестовые. Последние, тоже, вроде, нижние чины, но – в большинстве своем – сознательные. Послушные власти. Им-то не на первой линии в окопе сидеть…

За офицерами с их челядью последовали подпрапорщики и фельдфебели, писари из штаба, подчиненные Рязанцева и прочая нестроевая команда.

Нашлись и сознательные из стрелков, пулеметчиков, разведчиков. Примерно четвертая часть бригады перекочевала из Ля-Куртина в Фельтен. В лагере остались всё больше окопники, нанюхавшиеся пороха по самые ноздри.

Друг мой, Рязанцев, тоже в Фельтен уходил. Вид у него при этом, был какой-то виноватый. Он уходил, а меня здесь бросал.

- Ухожу я, Иван Иванович. Не хочу с властью ссорится. Семья у меня…

- Пустое, Никифор Федорович...

Уходя, интендант даже пару раз оглянулся. Потом, ещё и остановился и рукой мне помахал.

Ля-Куртин не пожелало покинуть и несколько офицеров. Я – тоже. Куда я больных брошу? Они у меня почти все неходячие, а транспорт для перевозки больных в Фельтен никто и не подумал предоставить. Да и нельзя их сейчас никуда тащить – испанка, это вам не фунт изюму.

Младших-то врачей мне так и не прислали, нет мне замены.

Как сознательные из Ля-Куртина ушли, дисциплина в нём… наладилась! Солдатский комитет даже постановил занятия возобновить. За их проведение стали отвечать ротные комитеты.

Разработан и утвержден был месячный план. В нём – часы подъема команд и рот, время приема пищи, занятий, отдыха, общей вечерней поверки, занятий словесностью. Да, да – даже это учли члены солдатского комитета.

Строжайшим образом было запрещено пьянство, ссоры с местным населением. За кражу, даже мелкую, постановили предавать провинившегося военно-революционному суду, который был организован в лагере.

Я только от удивления глазами хлопал. Откуда всё такое?

Мне тоже пришлось график набросать – в семь утра полевые занятия у рот начинались и надо им было выделить медицинское сопровождение. Хотя бы – младшего фельдшера.

Мои подчиненные пытались возмутиться, но фельдшер, что в солдатский комитет входил, только брови нахмурил, тут же все шелковые стали.

Вот она – военно-революционная дисциплина.

Как только нижние чины с утра до ночи заняты стали, прекратились всякие неполадки. Караулы опять как раньше начали выставляться, на часы назначенные спать в будочке перестали…

В солдатских казармах при входах стояли опрятно одетые дневальные, винтовки в пирамидах поблескивали.

Даже наш Мишка, медведь в Сибири купленный, вёл себя тихо, не воровал у солдат спиртное.

В Ля-Куртин зачастили делегации из французских солдат и рабочих. Откуда-то все узнали, что русские солдаты сами, без офицеров, в лагере образцовый порядок навели. Выполняют нижние чины все распоряжения солдатского комитета, даже театр в лагере организовали. Почти ежедневно по вечерам солдаты чинно-благородно присутствовали на представлениях, как-то сами собой организовались хоровой и музыкальный кружки. Инструменты у нас имелись, те, что нам парижане подарили.

Французские солдаты увозили с собой из нашего лагеря «куртинский душок», распространяли его в своих частях. Многим это вышло боком – командование их выявляло и безжалостно рассылало на далёкие острова и в другие плохие места. Мне это стало известно уже только через несколько лет, а сейчас я на происходящие дела ходил и дивился.

Французское командование жестко потребовало от русского убрать «куртинскую заразу» в Россию или укротить бунтовщиков. Причем, нещадно, так, чтобы в дальнейшем никогда такого и в помине не было…

Глава 29

Глава 29 Как военно-санитарные собаки Ля-Куртин спасли

- Мне в Фельтен надо… Сегодня...

Я как стоял, чуть не сел.

В Фельтен! Малиновский! Вот, никогда бы не подумал… Там небо ещё на землю не падает?

Кого, кого, а стрелка-санитара Малиновского я к сознательным никогда не относил. Он – несознательный. Двумя руками за возвращение в Россию.

- Зачем? – задал я глупый вопрос.

- Приказ пришёл из Фельтена. Туда всем из Ля-Куртина явиться для выработки плана дальнейшего пребывания русских войск во Франции, - явно чьи-то слова повторил Малиновский.

Родион – солдат дисциплинированный. Так-то он стрелок, но ко мне в санитары приписан. Повыбило их, вот и таким образом заполнили вакансии.

Молодец, пришел и спросился. Знает, что у меня каждые руки на счету.

- Иди. Санитарных собак только возьми. Они регулярного выгула требуют, вот заодно и толк от тебя лазарету будет.

Как дедушка мой говорил, из каждой свиньи можно получить окорок. Вроде и отпускаю я Малиновского, но и свои интересы соблюдаю. Всё равно с собаками кому-то гулять надо.