Ванька 9 (СИ)

Похоже, не помощник он мне в этом. Нашел я, кого спрашивать…

— Иван Иванович. — Афанасий тронул меня за рукав. — У нас в комитете Эмма есть…

Так, это он про что? При чем здесь какая-то Эмма?

— Она говорила, что брат у неё в лавочке работает. Там одеждой и торгуют.

А, понял я его мысль.

— Ну, веди меня к Эмме.

— Пойдёмте.

Попов зашагал уже знакомой мне дорогой к комитету помощи русским военнопленным.

Через три часа меня было уже не узнать. Переоделся я, как говорят, с головы до ног. Пусть одежда была не совсем новая, но вполне добротная. Местами что-то подогнули, подшили. У меня даже пятнадцать франков осталось от выданной суммы. Завтра надо будет полпреда об этом уведомить и если надо деньги обратно в кассу сдать.

Ещё и про документы напомнить. Сегодня мне никакой официальной бумаги не выдали, а остановят на улице? Швейцария хоть и держит нейтралитет, но кругом-то ещё война идёт.

Глава 26 На службе в советском полпредстве

— Куда моя следующая поездка? — задал я теперь ставший традиционным вопрос полпреду.

Вот уже третью неделю я разъезжаю по Швейцарии. Никогда бы не подумал, что наших здесь столько много.

Наших — это русских солдат. Кто-то из них, как я, из Франции в Швейцарию всякими-разными путями-тропами пробрался, кто-то — бывшие военнопленные. Всяких хватало. Дороги войны, они порой такие извилистые…

Полпред провёл пальцем сверху вниз по лежавшей перед ним на столе бумаге. Карл Яковлевич имеющиеся у него сведения в советское полпредство передал, а я и езжу для их уточнения. Составляю поименные списки всех, кого необходимо отсюда в Россию вернуть.

Дело это нужное и кропотливое. Тут важно никого не забыть. Сильно бывшие русские солдаты по стране распылены. Где-то их не один десяток, а на небольших фермах и по человеку-два работают.

Ещё я и выспрашиваю, что учтенным землякам про других наших известно. Карл Яковлевич, когда списки в полпредство передавал, сразу же оговорился, что сведения у него только фрагментарные. Не про всех бывших военнослужащих российской императорской армии он знает.

— В Рейнах. Согласно документу, что Карл Яковлевич мне передал, где-то рядом с Рейнахом несколько десятков бывших русских солдат строят шоссейную дорогу. Столько их точно, здесь не отмечено. Имен и фамилий тоже нет. Поедете, Иван Иванович, туда и всё уточните. В переговорах с германцами, как мне стало известно, имеются положительные сдвиги. Скоро, судя по всему, начнём отправки в Россию.

Вот и хорошо! Вот и здорово! Положительные сдвиги… Быстрее бы всё сдвигалось… Домой хочется — сил нет.

— Далее я планирую поездку во Фрейбург. Будете меня сопровождать…

Фрейбург… В Рейнах ещё надо мне сначала съездить. Тем более, что у Карла Яковлевича точных данных нет о месте строительства и о количестве работающих там бывших русских солдат.

— Деньги в кассе, Иван Иванович, не забудьте получить для поездки.

Каждый раз мне это полпред говорит. Такой у него стереотип поведения. Я и без его напоминания это делаю, а он всё время напоминает.

— Хорошо, хорошо. Не забуду.

Деньги на поездки по Швейцарии мне выдают, документы у меня имеются и я теперь без опаски туризмом за казенный счёт занимаюсь. Так я для себя это в шутку определяю.

Документы у меня, правда, странноватые. Это — заграничный паспорт Российской империи. Самый что ни на есть настоящий — с двуглавым орлом, на двадцати четырёх страничках. Российской империи уже нет, а паспорт — вот он, во внутреннем кармане лежит. Даже с фотографией. Правда, на всех её четырёх углах стоит печать советского полномочного представительства в Швейцарии. Советская Россия новые паспорта ещё не изготовила, старыми бланками приходится пользоваться, а печати уже новые. Вот такое смешение получилось.

Когда полпред мне этот паспорт выдавал, я немного засомневался, но он меня просветил что и как.

— Этот паспорт действующий, самый настоящий. Не сомневайтесь, Иван Иванович.

Кроме паспорта имеются у меня ещё два мандата — от самого полпредства, что я там нахожусь на службе, и от комитета помощи русским военнопленным. Последний мне Карл Яковлевич выписал, что занимаюсь я и этой деятельностью. Помогаю русским военнопленным. Правда, на общественных началах. В финансовых вопросах Карл Яковлевич весьма ограничен. Скоро он сам с протянутой рукой пойдёт. Комитет сейчас из России ничего не получает, советская власть не взяла его на своё обеспечение.

В Рейнахе, не в самом, а рядом с ним на строительстве дороги, оказалось тридцать наших солдат. Все — беглецы из Франции. Были они там на птичьих правах, работали много, а получали — мало.

— За десять часов работы выдают семь с половиной франков, а местным, хоть они и в два раза меньше работают, платят по десять франков… — жаловались мне бывшие солдаты.

— Домой как бы добраться…

Такая у них у всех была мечта.

Я переписал беглецов из Франции, обнадежил скорой отправкой в Россию.

— Советский полпред сообщил мне об успехах в подобных переговорах. Как вопрос решится, ни одного лишнего дня тут не задержитесь.

— Дай Бог, дай Бог, — слышал я в ответ.