Ванька 9 (СИ)

Ещё и по два раза ежедневно.

Спина у меня сейчас болела просто ужасно.

Ещё и всё это время мне будет выдаваться только половинная порция пищи. Правильно, кто не работает — тот не ест. Я же — отдыхаю. На доске.

Глава 8 Новость

Два часа, это — ровно сто двадцать минут.

Правильно?

Правильно.

Сколько же это в секундах будет?

Я три раза в уме считал и всё у меня по-разному получалось.

Не мог никак сосредоточиться. Боль не давала. В том месте, которым я на ребре доски сидел.

Сидел уже седьмой раз. Первые дни больше спина болела, а сейчас, то, что ниже.

Отсидел…

До синяка.

Нет, не так. До синячища.

Руки и ноги у меня жестко закреплены, поэтому на доске особо не поерзаешь. Давит она на сосуды, нервы, мягкие ткани, давит, давит, давит…

Нет, спина тоже болит, но — меньше.

После такого сидения ноги у меня уже хуже ходить начали.

Мля…

Так и инвалидом недолго стать.

Козлина капитан Манжен, ещё и проверяет, все ли два часа я на доске отдыха нахожусь, в полной ли мере осуществляется моё наказание.

Я чуть-чуть сместился на доске. Именно — чуть-чуть. Много не получалось.

На какой-то момент легче стало, а потом ещё сильнее заболело. Ну, правильно. Это кровоснабжение восстановилось и ранее передавленные нервы немного в себя пришли. Чувствовать начали.

Что только я не делал, чтобы эти два часа скоротать…

Считал, про себя песни пел…

Всё равно, каждая минута тянулась и тянулась, словно в ней не шестьдесят, а целая тысяча секунд.

Раньше, когда мы во Францию приплыли, к нам не так относились. Цветами, вином, шоколадом, сигаретами заваливали, а сейчас — вареная фасоль и доска отдыха.

Из разряда спасителей и защитников мы превратились в не пойми кого. Косо на русских солдат начали поглядывать после того, как в Российской империи революция произошла.

Как! Они своего императора с трона сбросили! Что тогда эти русские здесь могут натворить?

Мы же продолжали за них свои головы складывать…

До какого-то момента, а потом решили домой вернуться. Тут для французов мы хуже германцев стали. Правда, не для всех.

Керенский, вообще, со света нас сжить приказал. Кто жив остался, в Африке сейчас от лихорадки и голода медленно помирает…

Я снова чуть-чуть на ребре доски положение поменял. Спина отреагировала болью.

Что? Всё? Уже прошли сто двадцать минут?

Видно — прошли.

Руки и ноги мои освободили, а затем спихнули с доски.

Я лежал на песке и постепенно в себя приходил.

Хорошо-то, как…

Пусть и болит всё тело, конечности тянет, а всё равно — хорошо.

Я от удовольствия даже глаза зажмурил.

— Вставай, земляк!

Чьи-то сильные руки подхватили меня и помогли подняться. Я открыл глаза. Какие-то незнакомые солдаты.

Кто это? Таких в нашем лагере нет.

Оказалось, что они — с македонского фронта. Ну, раньше там были. Такие же, как и мы — из экспедиционного корпуса, только не во Франции воевали.

Перевели их к нам из лагеря у границ Испанского Марокко.

Кстати, французы к испанцам плохо относятся. Считают их ниже себя. Ставят испанцев на один уровень с аннамитами, чернокожими и прочими жителями своих колоний. Почему так? Не знаю, это мне как-то не интересно.

— За что тебя так, братишка?

Это, уже ко мне вопрос.

— За всё хорошее…

Знают они, что такое доска отдыха — в Африке целый месяц уже находятся, познакомиться успели с местными достопримечательностями. Их сюда на строительство канала перевели — мы-то болеем, работа стоит.

Слово за слово, тут и огорошили они меня новостью. В России ещё одна революция произошла. Керенский там уже не главный, у власти — большевики, а за старшего у них Ленин.

Ну, то, что вторая революция будет, я знал. С самого детского сада, ещё до школы. У нас в старшей группе на стене даже портрет вождя пролетарской революции на стене висел. Стихи мы про него читали, песни пели. Воспитывались в правильном направлении.

Македонцы штык в землю воткнули как раз после того, как Керенского скинули. Получается — после нас, мы во Франции раньше воевать отказались.

— Нас и стращали, и голодом морили, а мы больше воевать не стали, — рассказывали мне вновь прибывшие.

Почему мне? А больше и некому. Наши все, кто на работах был, кто — больной лежал. Один я рядом с доской отдыха в себя приходил когда они в лагере появились.

— Как тут? — интересовались новички.

— Землю капаем…

Что другого я мог сказать?

— Мы тоннель для железнодорожного пути строили. Ад, а не работа…

— Платили? — поинтересовался я.

— По двадцать пять сантимов в день.

— Не богато… Тут — совсем не платят, — не обрадовал я вновь прибывших.

Я стоял и говорил с македонцами, а в голове у меня только одно вертелось — революция, большевики, Ленин…

Глава 9 Колесо

— Совсем не платят?

— Совсем.

Македонцы запереглядывались.

Ну, сейчас я их ещё сильнее расстрою…

— Хотя должны по три франка за день работы. Вам, скорее всего, так же было положено.

На мои слова один из македонцев Богородицу вспомнил. Совсем не приличным образом.

— Точно?

— Точно. — кивнул я. — Узнавали мы.

— Вот ведь как, пьют кровь из нашего брата… И дома, и здесь…