Ванька-ротный

Комбат пружинисто прошёлся вдоль строя. Посмотрел из-под бровей на командиров рот, улыбнулся солдатам и хотел что-то сказать. На его улыбку в строю кто-то громко хихикнул, на солдата тут же шикнули. И солдат осёкся. Комбат не стал произносить приготовленную речь. Он подал команду ротным:

— Ротными колонами за мной, шагом марш!

И солдатская масса, колыхнувшись, пошла месить снег по дороге.

Командиры рот кобыл и саночек не имели, они шли вместе с солдатами.

На повороте из-под развесистой ели выехали деревенские розвальни, комбат уселся в сани, укрылся брезентом и уехал вперёд. А мы топтали и месили снег по дороге всю ночь, до утра.

Начальство уехало в новый район сосредоточения. Для них там заранее всё было готово. А мы, солдаты войны, по морозцу и хрустящему снегу пешком, да пешком!

Мы идём по лесной дороге и лениво перекидываем ноги. У нас впереди километров тридцать пути. По рыхлой зимней дороге, взрытой лошадьми, передвигаться тяжело. В узкие полосы, укатанные полозьями, ногу не поставишь, приходиться всё время идти по рыхлому конскому следу.

Дорога всё время петляет, она то скатывается под уклон, то снова ползёт куда-то на бугор. Кругом лес. На открытое пространство дорога не выходит. Мелькнёт в стороне между снежными сугробами небольшая деревушка, утопшая в снегу, и пропадёт за поворотом.

Зимняя ночь длинная, за ночь намахаешь, натолчёшь сыпучего снега, дойдёшь до места привала и замертво упадёшь. Солдаты ложатся, где их застала команда «Привал!». Валятся в снег, как трупы, прямо на дороге.

Тыловые любят ездить рысью, торопятся, ругаются и недовольно кричат.

— Чьи это солдаты лежат поперёк дороги?

— Где командир роты?

— Почему такая расхлябанность?

— Подать сюда его!

Я поднимаюсь из снега, подхожу к дороге. Смотрю на спящих солдат и останавливаюсь в нерешительности. Картина поразительная!

Люди лежат, как неживые, в невероятных позах и не реагируют ни на брань, ни на крики.

Ездовой орёт:

— Освобождай дорогу, а то по ногам поеду!

Я поворачиваю лицо в его сторону и говорю ему:

— Только попробуй!

— Ты знаешь кто здесь поперёк дороги лежит?

— Это святые, великомученики! Сворачивай в сторону! Объезжай их по снегу! Да смотри никого не задень! А то с пулей дело будешь иметь!

— Объезжай, объезжай! — подталкивает своего ездового штабной офицер. — Видишь, раненые лежат!

— Ну ежли так! То хуть бы сразу сказали!

— Он же и говорит: великомученики!

Повозочный дёргает вожжи, лошадь забирает в сторону передними ногами, нащупывая край дороги. Сани наклоняются, и одной полозьей скользя по дороге, обходят спящих солдат.

У солдат на дороге где руки, где ноги, где голова, а где просто костлявый зад. Его видно и сквозь ватные стеганные брюки. Я подхожу к солдатам, нагибаюсь и начинаю по очереди оттаскивать их.

Одного тащу за рукав, другого за воротник, а третьего за поясной ремень волоку поперёк дороги. Один носом снег пашет, у другого рыльце, как говорят, от снега в пуху, но ни один из них не издал ни звука, и глаз не открыл. Я их по кочкам тащу, и ни один не проснулся. Я отпускаю очередного, он собственной тяжестью падает в снег.

Подхожу ещё к одному, этот лежит поперёк дороги. На подходе гружёная верхом повозка. Эта при объезде завалиться в снег. Солдата нужно тащить через дорогу за ноги. Голова и плечи у него под кустом.

Солдат лежит на боку. Под головой у него вещевой мешок. Он спит и держит его обеими руками. Я беру его за ноги и волоку на другую сторону. Он по-прежнему спит и крепко держит мешок руками.

Усталый солдат ради сна может пожертвовать даже жизнью, но не солдатской похлёбкой и куском мёрзлого хлеба. Сон и еда, вот, собственно, что осталось у солдата от всех благ на земле.

— Давай проезжай! — кричу я повозочному, идущему рядом с повозкой.

На передовой мы привыкли кричать. |Слова, сказанные нормальном голосом, там не возымеют действия и не всегда их слышно.|

Вся рота, как мёртвая, лежит и спит на снегу. Солдаты спят после изнурительного перехода. Я и сам еле стою на ногах, постоянно зеваю, тяжёлые веки [слипаются] липнут к глазам, голова валится на бок, ноги заплетаются.

Что там ещё? Вопросы меня мало волнуют. Какие вам ещё часовые, мы у себя в глубоком тылу! Ни одного солдата сейчас не поставишь на ноги!

Я отхожу от дороги, делаю несколько шагов по глубокому снегу и заваливаюсь в него.

— Езжай, езжай! — говорю я сам себе и мгновенно засыпаю.

Открываю глаза, в лесу слышны солдатские голоса. Позвякивание котелков и голос старшины. |Знакомый звук для солдата! Когда постоянно ты голоден!

Удар откинутой крышки термоса и побрякивание черпака сразу поднимают всех солдат на ноги! Знакомый звук звучит, как пожарный набат, теперь не нужно толкать и будить солдат.|