Вар Палка

Вар передал Соли из рук в руки матронам-наставницам. После этого он понуро зашагал обратно в лес, а в спину ему неслись крики Соли, частично от боли, частично от ярости. Она принимала должное наказание — удары особой плетью. Плеть покрыта специальным мягким материалом и не оставляла следов, но ее удары были более чем чувствительными. И Вару и Соли было известно, что ждет ее за попытку побега. Наказания, принятые в школе, обсуждались в самом начале при поступлении и упоминались в разговоре Вара с директрисой в ту знаменательную ночь: дисциплина в школе была на высоте.

Естественно Соли, ветеран фехтовальных поединков, могла бы перенести всю процедуру без единого вскрика. Но она кричала специально, чтобы дать Вару знать, что происходит, и, конечно, чтобы удовлетворить матрон, которых, скорее всего, ей было нелегко провести. Но ритуал следует исполнить, чтобы другим было неповадно.

Каждый десятый день у Вара был выходным, хотя он не просил об этом и был не против работать без перерыва. Но директриса, женщина справедливая, настояла на этом. Неподалеку от школы имелся город и в свой второй выходной Вар отправился туда оглядеться. В городе он почувствовал себя неуютно — сотни горожан без стеснения глазели на него, не желая при этом водить с ним компанию. Правила общения были непростыми, рядом не было круга, четко отделяющего вежливый разговор от выяснения отношений силой, и понять, когда следовало молча улыбнуться, а когда ответить вслух, было чрезвычайно трудно. Когда однажды молодой невежа и хулиган попытался подступиться к Вару с кулаками, он без труда сшиб забияку с ног, но это не изменило ничего.

Нет, Вару было гораздо лучше в порченых землях. Так же как он не понимал культуру американских кочевников, так он не понимал культуру здешнего мира и всюду, и здесь и там, спокойнее чувствовал себя в одиночестве. Как только Соли закончит свою учебу и благополучно устроится, он навсегда распрощается с цивилизацией и с облегчением удалится в объятия дикой природы.

Но только вспомнив о Соли, Вар понял, что обманывает себя. Без нее, кем бы она ни была, ребенком или женщиной, он никогда, никогда не будет счастлив.

Глава восемнадцатая

— Я выяснил, что эти солдаты останутся здесь на целый месяц, — заметил старик-сторож.

Прошел год и Вар выучил достаточно местных слов, чтобы беседовать с седобородым, но как ни странно, до сих пор ему не представилось случая узнать, как старика зовут. Седобородый был вечно полон свежих слухов и постоянно пересказывал их Вару, который особенно слухами не интересовался, но проявлял внимание из вежливости. Он тоже видел этих солдат и догадывался, что они составляют почетный эскорт какой-нибудь коронованной особы. Большая часть учениц школы были знатного происхождения, и здесь издавна считалось хорошим тоном отбыть по окончании обучения домой в сопровождении вооруженной свиты, даже если ее приходилось специально для такого случая нанимать за деньги. Часто в пределах школы собиралось одновременно несколько свит, ожидающих своих юных госпож, и тогда окрестности начинали напоминать военный лагерь. Вару удалось познакомиться с некоторыми воинами из таких свит и похвастать перед ними своими способностями управляться с фехтовальными палками. Он произвел впечатление, но только в виде чужеземной достопримечательности, потому что почти все солдаты были вооружены ружьями.

— Я говорю о тех, на которых шитые золотом мундиры, — продолжал скрипеть старик, стараясь удержать понемногу ослабевающее внимание своей весьма немногочисленной аудитории. — Они ни с кем не разговаривают и занимаются муштрой в стороне на особом поле.

Это было необычно. Никто не знал, чью свиту составляют эти солдаты в прекрасно подогнанных одинаковых мундирах, или какую из девушек они ожидают. Солдаты в золотых мундирах были отлично обучены; не раз Вар украдкой следил за тем, как они выполняют строевые упражнения и практикуются в стрельбе в цель.

Заметив, что Вар в конце концов заинтересовался, старик воодушевленно продолжил:

— Это солдаты императора Чиина. Должно быть, он прибудет сюда за очередной невестой.