Variant (СИ)

— Не возмущайся — не последним. И это не официальный визит, а родственный — мы же сестры! К тому же — связаны, и ей не нужно заранее предупреждать меня — я просто знаю.

— Это снова проверка?

Кристин фыркнула.

- Я уже говорила тебе, что для Олив нет ничего удивительного в том, что Айвор растет иначе. Она не считает это результатом твоей магии, успокойся!

— А то, что мальчишка совершенно не похож на того, кем был прежде, даже внешне — это тоже ее не удивляет?

— Нет, — легко согласилась Кристин и вскочила навстречу красивому подростку, взбежавшему по ступеням на террасу. — Привет, сынок!

Улыбаясь, она расцеловала его в обе щеки и крепко обняла. Он рос быстро, а ее тело и сердце все еще скучали по маленьким ручкам и ножкам, пухлым щекам и запаху молока.

— Ну, ма! Ты меня душишь!

Юноша вывернулся из крепких объятий и сделал шаг к отцу.

Они назвали его Айвор, чтобы ничто не напоминало о том, кем он был.

Парень был действительно невероятно хорош собой и совершенно не напоминал «исходник». В нем не было мальчишеской неуклюжести и скованности — он был строен, плечист, крепок и грациозен той природной грацией, которой наделены дикие животные. Под высоким лбом, вечно закрытым пепельно-русыми кудрями прятались прямые черные брови вразлет и яркие зелено-карие глаза в обрамлении густых, как у девушки, ресниц. Несмотря на это, в лице не было ничего женственного, изнеженного — высокие обветренные скулы, прямой с небольшой горбинкой нос, четко очерченный рот и выступающий своевольный подбородок… Он был похож на цыгана или лесную полукровку, но никак ни на одного из тех, чья кровь так причудливо смешалась при его рождении.

О котором он, разумеется, ничего не знал…

Олив он считал своей крестной, и относился к ней с почтением, как и подобает относиться мальчику к Королеве. Но называл странно и не по статусу — Ольвейг. И никакие убеждения и наказания не могли этого изменить.

Во время ее визитов он охапками приносил в дом лесные цветы и складывал у ног крестной, чем веселил и восхищал ее маленькую смешную дочку — королевскую проказницу и драчунью.

Иногда в их доме появлялись другие, в присутствии которых отец всегда напрягался, а мать становилась неотразимо холодной светской стервой.

Но только по отношению к ним.

Так было, когда появлялась изящная темноволосая измененная «пьющая кровь» и ее невысокий худощавый спутник с мальчишечьей улыбкой и внимательными глазами старика. Пару раз с ней появлялся другой — крепкий, лысоватый дядька по имени Корнелиус с замашками «бога-демократа».

«Дерьмократа», как весело прозвала его еще одна гостья — грубовато- роскошная циничная блондинка, вечно затянутая в кожу или розовые оборки. С ней и ее смешливой темнокожей подругой было весело и беззаботно — но его всегда выгоняли на самом интересном! Например, в прошлый раз, гостьи предложили его матери отвести его к Хозяину Земель. То есть — к Королю. После чего отец, едва сдерживаясь, заявил, что превратит на пару лет мальца в тролля, чтобы длинноязыкие тетки не лезли не в свое дело.

Так Айвор узнал, что у него есть тетки, и что Король этих земель его не любит.

Это было странно, потому что могущественнее отца он никого не знал и не понимал, почему нужно подчиняться какому-то Королю. Пока однажды его фея-крестная не взяла его лицо в свои ласковые ароматные ладони и, забравшись медовым взглядом вовнутрь его лохматой башки, не разжимая губ не сказала:

— Он наш Король, и мы все обязаны ему подчиняться. Ты появился на свет только благодаря ему.

— Неправда! — завопило сознание уязвленного мальчишки. — Меня родила мать!.. Это… ты.

Тогда его Ольвейг закрыла глаза и открыла снова.

И за эту секунду внутри него словно передернули затвор так, он впервые пережил импульс ускоренного роста и взросления — обычно это происходило с ним во сне. Хриплым ломающимся голосом юноша произнес, мучительно проталкивая слова через изменяющуюся гортань и связки:

— Понять, что я приемный, большого ума не надо! Достаточно посмотреть на меня и родителей. Отец меня учит — и я знаю, как рождаются вампиры и иные существа, которых не зачинает и не вынашивает женщина! Знаю, как они изменяются… И я не один из них — я это чувствую, это часть меня! А вот с тобой — совсем по-другому…

— Что же? — вслух поинтересовалась Олив, отстраняясь и убирая от его меняющегося лица руки.

— Мы с тобой — одной крови.

Сказал и — напрягся, наблюдая за крестной. Выжидая, словно перед прыжком.

— Конечно, — пожала она плечами и внутренне холодея. — Мы все королевской крови, и ты — не исключение. Отец объяснял тебе, что такое — «необращенный с солярным иммунитетом»?

— Не заговаривайте мне зубы, Королева Ольвейг! Я слишком быстро взрослею.

Что-то в его тоне заставило Олив изменить тактику.