Вариации на тему любви и милости

И пребывающий в монастыре монах, и живущий в браке супруг должен при содействии Божественной благодати, дарованной или во время пострига, или во время венчания, стремиться побороть свое эго, умертвить своего ветхого, греховного, человека, чтобы дать жизнь новому, духовному. Этот новый человек, в подвиге уподобляясь Христу, уважает особенности другого человека, проявляет к нему терпение, доброжелательность, милосердие, осуждением себя борется с осуждением ближнего, вниманием – с равнодушием, состраданием – с бесчувственностью.

Как было сказано, духовная любовь требует аскетической борьбы со всеми противоположными ей страстями. По слову святителя Иоанна Златоуста, венцы, возлагаемые на головы супругов во время таинства Венчания, символизируют победу над страстями.[500]

Ранее были обозначены важнейшие страсти.[501] Целесообразно вновь привести их наиболее полный список, составленный преподобным Максимом Исповедником: «Так, если мы ради наслаждения печемся о самолюбии, то порождаем чревоугодие, гордость, тщеславие, чванливость, сребролюбие, жадность, насильничество, кичливость, хвастовство, безрассудство, безумие, самомнение, спесь, презрение, наглость, пошлость, плутоватость, распущенность, разнузданность, легкомысленность, превозношение, тупость, притворство, насмешливость, многоглаголание, невовремяглаголание, стыдоглаголание и все другое подобного рода. Если же, наоборот, самолюбивый нрав наш притесняется страданием, то мы рождаем гнев, зависть, ненависть, вражду, памятозлобие, поношение, злословие, клевету, печаль, отчаяние, безнадежность, отвращение от Промысла Божиего, беспечность, нерадение, уныние, подавленность, малодушие, безвременное стенание, плач, сетование, жалобный вопль, ревность, зависть, соперничество и всякие другие страсти, которые свойственны нашему душевному состоянию, когда мы лишаемся оснований для наслаждения. Из происходящего же по каким-либо иным причинам смешения наслаждения и страдания, то есть из подлости – ибо так называют некоторые составление зла из противоположных частей, – мы рождаем лицемерие, притворство, обман, двуличие, лесть, человекоугодничество и всякие другие ухищрения этого смешанного зловредства».[502]

Можно убедиться, что все те страсти, что влияют на отношения человека с Богом и ближними в общем, также отражаются на повседневной жизни супругов и вызывают в них эмоции и чувства, способные убить уже имеющуюся между ними любовь или воспрепятствовать ее дальнейшему развитию.[503]

Напротив, залогом укрепления духовной любви в браке является непрестанная аскетическая борьба каждого из супругов со страстями, поддерживаемая Божественной благодатью, что была дарована им во время таинства, и направленная на обуздание и полное уничтожение этих страстей.

Именно через бесстрастие, соразмерно со степенью его достижения, союз супругов может стать поистине мирным, чего мы и просим у Бога в молитве, произносимой во время венчания: «Подай этим рабам Твоим (имя) и (имя) жизнь мирную, <…> друг ко другу любовь в союзе мира». Мир, о котором здесь идет речь, не есть лишь отсутствие внешних проблем или результат взаимопонимания, но состояние, обретаемое вследствие обуздания страстей и победы над ними. Состояние мира дарует супругам Бог по мере их духовного очищения, оно несопоставимо с миром в секулярном понимании, ибо мир Христов не соотносится с тем миром, что предлагает мир (см.: Ин. 14, 27).

Аскетическую борьбу со страстями можно назвать невероятно трудной, она сопровождается лишениями, требует жертв и завершается умерщвлением эгоизма: человек жертвует своим греховным эго и побеждает свою ветхую природу, состоящую из страстей, которые суть формы замкнутости на себе и которые отделяют от Бога и ближних, а в браке – от супруга. Именно к такой самоотверженной борьбе против греха относятся различные аллюзии на мученичество, которые, как ни парадоксально, присутствуют в последовании таинства Венчания, в частности в этой молитве: «Святии мученицы, иже добре страдавше и венчашеся, молитеся ко Господу спастися душам нашим. <...> Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвало и мучеников веселие, ихже проповедь Троица Единосущная»,[504] а также при возложении на головы супругов венцов, которые среди прочего символизируют мученические венцы.

Такая отсылка не только означает, что брак сам по себе есть мученичество, но и то, что брак, чтобы он принес свои плоды, требует от каждого из супругов жертвы, подобной мученичеству, ввиду страдания и духовной смерти, а также ввиду свидетельства (в латинском языке слово martyr, «мученик», также имеет значение «свидетель») силы и, в конечном итоге, торжества духовной, Христовой, любви.

Соответственно, не менее важное значение в аскетической борьбе с грехом приобретает второй аспект, то есть упражнение в тех добродетелях, которые противоположны перечисленным выше страстям.[505]