Вариации на тему любви и милости

Ведь воистину нет ничего богоподобнее Божественной любви, ничего нет таинственнее, и ничто так не возвышает людей к обожению, потому что она соединяет в себе все блага, какие слово правды числит в добродетелях, и далеко отстоит от всего, что считается пороком, будучи исполнением закона (Рим. 13, 10) и пророков – им ведь наследует тайна Божественной любви, превращающая нас из людей в богов и сокращающая отдельные заповеди до одного всеобъемлющего слова, в котором они все по благоволению единообразно заключаются и из которого разнообразно исходят по устроению. Ибо каким благом не обладает любовь? Неужели верой, первым основанием благочестия, тверже удостоверяющей верующего в существовании Бога и Божественного <...>? Неужели надеждой, создающей себе истинно сущее благо <...>? Разве не дает любовь насладиться тем, во что мы верим и на что надеемся, потому что благодаря ей будущее уже как бы присутствует в душе? Неужели не обладает любовь смирением, первоосновой добродетелей, в котором мы познаем самих себя и делаемся способными отсечь суетную опухоль высокомерия? Неужели кротостью, которая с одинаковым пренебрежением относится и к порицанию, и к похвале и делает безобидными эти два противоположных зла – славу и бесславие? Неужели незлобием, которое, даже когда мы страдаем, не допускает в нас перемены по отношению к обидчикам и враждебного к ним расположения? Неужели состраданием, по которому мы с готовностью разделяем несчастья других и не можем не видеть в них родных нам братьев? Неужели воздержанием, или стойкостью, или терпением, или добротой, или миром и радостью, благодаря которым мы с легкостью усмиряем гнев и жадное желание, бурлящим пламенем жгущие душу? Да попросту сказать, всех духовных благ завершение – любовь, которая ходящих ее путями верно, неукоснительно и стойко ведет и приводит к Богу, высшему из благ и источнику всякого блага.[549]

Комментарий

Преподобный Максим Исповедник считает, что как самолюбие – эгоистичная любовь к себе – заключает все страсти, так и подлинная христианская любовь содержит в себе все добродетели.

Слова «любовь содержит в себе все добродетели» означают, что она является их матерью, они происходят от нее (как самолюбие есть матерь всех страстей, оно порождает их), она подразумевает их все. По этой двойственной причине можно сказать, что, когда есть любовь, вместе с ней присутствуют и все добродетели. Это значит, что стяжание всех добродетелей (а прежде – очищение сердца от всех страстей, которые ввиду грехопадения прародителей вытеснили собой добродетели и препятствуют упражнению в них) – условие и средство приобретения любви. Сказанное также значит, что, стяжав любовь (это применимо к ее различным уровням), человек будет блистать многими добродетелями и в ней они найдут свое выражение.

Святой Максим прежде всего отмечает, что любовь содержит и две так называемые богословские добродетели – веру и надежду.

Духовная любовь, имеющая в своем основании Бога, подразумевает веру, в то же время выражая и укрепляя ее, поскольку она есть тесный союз с Богом и полученное в результате личного опыта знание о Его существовании.

Любовь подразумевает надежду, потому что она всего надеется и ожидает всего от Бога, Которого любит, а также потому, что основанный на любви союз с Ним придает надежде особый характер – она словно предвкушает получение тех благ, которых надеется, радость от них, ощущает их первые признаки и проявления.

Сказав о вере и надежде, преподобный Максим упоминает смирение, которое по праву считается важнейшей из христианских добродетелей после любви.

Любовь подразумевает смирение, и это можно понимать двояко. С одной стороны, смирение есть условие любви. Если по тщеславию и гордости человек исполнен эгоизма, то в его сердце нет места для ближнего, стяжание любви невозможно, а если по гордости он считает себя выше других, то обрести истинную любовь тоже невозможно. Как говорят Евангелие и святые отцы, когда человек истинно любит, то считает ближнего выше себя и становится его служителем. С другой стороны, любовь порождает смирение: любить ближнего значит приносить себя ему в жертву, ставить его на первое место, искать не своего блага, а его, признавать и ценить в первую очередь не свои достоинства, а его, осознавать, что мы не самодостаточны, но, как христиане, принадлежим к общине, члены которой зависят друг от друга, то есть нуждаемся в ближнем, как и он в нас.