Варлок #4 - Рубикон

В этом довольно примитивном техномагическом средстве передвижения японцы попытались воплотить идею мобильной тяжелой пехоты, способной быстро и, главное, без привлечения дополнительных средств, малой группой воинов-одаренных добраться до цели и выполнить задачу, даже вступив в бой со значительно превосходящими силами легкой пехоты противника, укрепленной магами. Однако технологии девяностых годов были на таком уровне, что из защитного экзоскелета получилась откровенная хрень, которую следовало индивидуально подгонять под бойца, просто для того, чтобы он вообще мог двигаться.

От первоначального концепта, после того как военные отказались от запуска прототипа в серию, осталось чуть меньше половины, а точнее чуть измененная мотоциклетная часть, работающая на техномагической основе. И для концерна это, совершенно внезапно, стало настоящим успехом, обеспечившим под конец конфликта почти разорившейся на проекте трансформера компании многомиллионные контракты, как со своим правительством, так и с Российской империей.

Каким-то образом мысли о знакомой мне вещи вывели меня из легкого ступора и заставили мыслить рационально. Вот только никак не строилась у меня цепочка: боевой гипноз от родной бабушки, голос наставника в голове, что-то вещающий о времени, и потеря управления телом, черная бездна, в которую я попал и… мать его, жаркие, действительно жаркие летние тропики…

А ведь солнышко палило нещадно, и я действительно уже успел пропотеть, потому как был одет… Взгляд, брошенный мною на свою собственную руку, а затем и окинувший все остальное тело, заставил меня замереть. На мне была зимняя форма русского имперского офицера времен Первой Магической войны! А на груди болтался новенький, явно недавно со склада, АКМ, и какие там современные «три точки»! Он висел на стандартном подвесе-лямке, перекинутой через плечо и шею. Кисти рук – в еще советских тактических перчатках, на шее – «афганка» и защитные очки.

Куртка, налокотники, наколенники, бронежилет того же периода, армейские ботинки, подвесы, четыре пистолета, под завязку забитая разгрузка и все-все именно того периода. В панике я схватился за лицо, не зная уже, что и думать…

Уж не попал ли я в тело какого-нибудь Вани, заброшенного в девяносто четвертом году в Аргентину с целью диверсий на расположенных здесь североамериканских объектах инфраструктуры… Но нет… Как я читал в какой-то старой фэнтезийной книге, кажется самого Говарда, о Конане, а может быть, у кого и из его продолжателей или подражателей: «Мужчину не нужно учить двум вещам: что делать с женщиной и бриться без зеркала».

Впрочем, последнее в разгрузке имелось. Маленький кругляшок на телескопической подворачиваемой ручке, однако оно действительно мне не понадобилось, чтобы понять, что у меня – мое же собственное лицо. И даже волосы подстрижены точно так же, как настояла Нина перед нашей поездкой в Америку. И это значит… Это получается, что я…

«Да ни хрена не получается!» – зло подумал я, быстрым шагом подойдя к мотоциклу и нажав большим пальцем на кнопку стартера, пикнувшего после прикосновения.

Медленно, словно бы нехотя, остановилось вращавшееся все это время заднее колесо. Пару раз чихнув, затих мощный мотор, работавший, как я понял, увидев выступающий на боку аппарата колпачок полусферы зарядника, то ли на кремниевой, то ли на слюдяной воде, перенасыщенной сансарной энергией. По-другому говоря, байк, на котором изначально устанавливали вполне себе обычный двигатель внутреннего сгорания, был модернизирован и являлся вполне современной машинкой.

Почему-то это знание меня немного взбодрило. А то я уже на полном серьезе начал подумывать о том, что стал хронопопаданцем в начало девяностых годов. Одним из тех Вась, о которых так любили писать наши фантасты средней руки и которым самой судьбой было предначертано стать правой рукой Святослава Андреевича и помочь моему, можно уже сказать, тестю, глобально изменить итоги Первой Магической.

Любит наш пролетариат такие сюжеты, вот писатели и штампуют однотипные книжки, начисто игнорируя принцип: «Лучшее – враг хорошего!»

Подняв мотоцикл, я поставил его на подпорку, а затем, сняв вещмешок, уселся прямо на траву и, привалившись к байку спиной, начал думать. В основном на извечную русскую тему: «Кто виноват и что делать?»

Ответ на первый вопрос у меня имелся. Козлами отпущения моя баранья светлость соизволили назначить Виолетту Семеновну и моего дражайшего наставника. А затем, покумекав еще немного, приплюсовал и старого хрыча – этот, вот как пить дать, но как-нибудь да замешан во всем этом! Ну да ладно…

Бабка… М-да… вот не ожидал я такой подлости. Решила, значит, вот так вот, насильно заставить меня остаться жить в Германии? Правда, судя по топорности, с которой она попыталась меня загипнотизировать, это был форс-мажор, вызванный скорее всего действиями Андрея Ивановича. Ведь не могла же она быть абсолютно уверена в том, что я со стопроцентной вероятностью попаду под ее чары.