Варшавское восстание 1944 г. Движение Сопротивления в Польше 1939-1945 гг. Направления. Программы. Практика. Результаты. Часть 2

Есть сведения, что АК не выдавала Армии людовой оружия, сброшенного с английских самолетов, а после 13 сентября —не разрешала разжигать костры для получения грузов, сбрасываемых советской авиацией. На Жолибоже, где отношения АК и АЛ были достаточно конструктивными (что не исключало стремления АК подчинить себе АЛ) и где воевал член партийной тройки Зенон Клишко, каждая организация снабжала себя сама. «Когда авиация (английская – В. П.) стала сбрасывать вооружение, то командование Армии крайовой отказалось поделиться английскими грузами, заявляя: „Это нам прислали, вы ждите советских грузов“. Начиная с 13 сентября, ввиду того что грузы сбрасывались исключительно советской авиацией, был установлен официальный распределитель. 1/3 сброшенного получала Армия людова, а 2/3— Армия крайова. Солдатам командование АК заявляло, что отдает 50%вооружения подразделениям Армии людовой. На самом же деле отдавало только треть. Точно таким же образом распределялось продовольствие»/330/. Повстанцы на Жолибоже получили из советских сбросов 350 ППШ, 122 противотанковых ружья, 32 миномета 50 мм, боеприпасы и иное вооружение. «Командование АК умышленно ограничивало предоставление АЛ и ПАЛ продовольствия, боеприпасов и оружия, тем самым сохраняло за собой численный перевес, руководство восстанием и администрацией». В этих же целях оно ставило отряды АЛ на самые опасные участки, сохраняя собственные кадры. Польские объективные исследователи констатируют, что руководство восстанием в первую очередь сдавало гитлеровцам те районы, где сильно было влияние АЛ. Возвращаясь к сбросам, следует сказать, что зачастую грузы брали те организации, в расположение которых они упали. Ликвидация дефицита в боеприпасах позволила наносить ощутимые удары гитлеровцам. Так, 17 сентября разведотдел 9-й армии вермахта доносил в штаб армий «Центр»: «В районе Жолибожа наступление вдоль набережной, несмотря на сосредоточение всех имеющихся сил и вооружения, вследствие сильного фланкирующего огня из многоэтажных домов на Данцигской площади и восточной части Висленской улицы, а также из-за огня прямой наводкой противотанковых пушек и 122-мм орудий с восточного берега Вислы, успеха не принесло». Этот новый фактор в восстании – прямое взаимодействие восточного и западного берегов Вислы – был не единичным фактом, а почти будничным, опасным для АК и вермахта. 18 сентября в донесении в «Центр» – те же стенания: «В Жолибоже воля к сопротивлению у повстанцев в связи с атаками Красной армии и снабжением по воздуху существенно укрепилась. Наше наступление не продолжается»/331/.

К нерешенным в историографии проблемам отношений руководства повстанцев и командования Красной армии принадлежат вопросы о связи с восставшими. Касательно связи у историков имеется крайне ограниченный круг документов и мемуаров обеих сторон. Они сообщают прямо противоположные факты, взаимно оспариваемые. Но посылай хоть 15 парламентеров, все равно это было уже после начала восстания. Рокоссовский говорил Роле-Жимерскому: «Не было никогда никакого контакта, и представитель Бура не приезжал в Ставку». Достоверно известно, что реальная связь с 3 августа проходила из Варшавы в Москву и в штаб 1 БФ через Лондон и английское посредничество. Обратный маршрут тот же. Быстроты и оперативности он не обеспечивал, а в результативности исследователям еще предстоит разбираться. Исследования доказали также, что в Варшаве до половины сентября не действовала ни одна радиостанция, находившаяся в контакте (связи) с советским или польским штабом на восточной стороне Вислы. В то время как в тылах Красной армии действовало 20 тайных радиостанций АК, связанных с лондонским центром. В том числе 6 на территории СССР/332/. Если внимательно читать донесения разведчиков и офицеров связи из Варшавы в штаб Рокоссовского, то чаще, кажется, в результате «террористических актов», взрывов, «отстрелов» погибали их радисты. Охотились за ними и польская, и немецкая сторона.