Варшавское восстание и бои за Польшу, 1944–1945 гг.

Основное было сказано, и теперь Миколайчик решил произнести несколько обязательных, необходимых для политика фраз общего значения. Он заявил, что, прощаясь с маршалом Сталиным, хотел бы выразить уверенность в том, что между Польшей и Советским Союзом будут установлены доверие и дружба. Это были обычные политесные слова, за которыми не было ничего. Но Сталин ответил на это вполне серьезно и обдуманно. Медленно прохаживаясь по кабинету и попыхивая своей трубкой, он спокойно говорил:

— Основой нашей политики является союз с Польшей. Необходимо, чтобы поляки поверили, что руководители нынешней России — не те, что были при царском правительстве. Руководители тогдашней России хотели покорить Польшу.

Наших политиков часто смешивают с царскими политиками. Это неправильно. У нас нет политики покорения каких-либо славянских народов. В этом смысле мы против славянофильства, которое предполагает, что Россия должна быть во главе славянских народов и что эти славянские народы должны быть угнетаемы Россией. Мы признаем равенство прав славянских народов.

Если польские руководители поймут, что советские руководители хотят установить дружбу между польским и советским народами и повернуть в этом смысле историю, то это будет хорошо.

Но я думаю, что нынешние польские деятели не верят этому, так как представители польского правительства, находящиеся в Польше, заявляют польскому населению, что немцы-угнетатели уходят, а приходят новые угнетатели — русские…

Растерявшийся от такого реприманда Миколайчик смог лишь пробормотать глупую фразу о том, что маршал Сталин имеет возможность завоевать сердца польского народа. Это прозвучало так беспомощно и даже жалко, что молчавшие до этого остальные члены польской делегации в смущении заерзали на своих стульях.

А Сталин, словно не услышав, спокойно продолжал:

— Польский народ не должен идти за Советским Союзом. Он должен идти вместе с Советским Союзом.

У польского народа свой путь, и у Советского Союза тоже свой путь. СССР не хочет, чтобы им руководила Польша. Польша не должна этого делать. Нужно, чтобы СССР и Польша шли вместе против общего врага — немцев, оказывая друг другу политическую, военную и экономическую помощь.

Если у Польши будет существовать союз с Советским Союзом, то никакие опасности не будут страшны. Польша должна также иметь союз с Англией, Францией и США.

Миколайчик тут же влез с комплиментом:

— Я благодарю товарища Сталина за эти слова в отношении Польши. У Польши нет намерения навязывать что-либо Советскому Союзу.

— Безусловно, — согласился Сталин — Мы не можем и не должны навязывать что-либо друг другу…

И продолжал:

— Стремясь к союзу с Польшей, советское правительство исходит из того, что, как бы ни ограничивали Германию, она все равно регенерируется и встанет на ноги.

Германии после Франко-прусской войны в 1870 году потребовалось 40 с небольшим лет, чтобы в 1914 году совершить новое нападение. В 1939 году Германия снова совершила нападение, причем промежуток времени, который ей понадобился для того, чтобы подготовиться к этому, сократился до 25 лет.

Мы считаем, что Германия снова может регенерироваться после нынешней войны в течение 20–25 лет.

Эти слова взволновали Миколайчика. Он явно не думал еще в этом направлении, и его поразили широта и масштабность стратегических взглядов Сталина. Он взволнованно произнес:

— Я хорошо знаю немцев. Нужно, во-первых, сильнее бомбить немецкие города, заводы и нужно, чтобы Германия была разбита на германской земле.

После окончания войны нужно прервать все экономические пути, по которым идет германская экспансия в европейские страны. Надо оккупировать Германию на длительный срок…

— Но все-таки Германия может подняться. На этот случай нужно держать наготове меч, и этим мечом должны быть союз между Польшей и СССР и войска в распоряжении той международной организации по поддержанию мира, которая будет создана.

Но к обсуждению подобных вопросов Миколайчик тоже был не готов. Поэтому он заявил, видимо, желая польстить Сталину:

— Перед отъездом из Лондона я читал показания пленных немцев. Один немецкий офицер заявил в своих показаниях, что Германия найдет себе спасение в коммунистическом строе…

Сталин усмехнулся и неожиданно ответил, отбросив всякий дипломатический протокол:

— Германии коммунизм подходит так же, как корове седло…

Миколайчику оставалось только поблагодарить Сталина за гостеприимство и сказать, что он считает для себя большой честью быть принятым товарищем Сталиным.

Члены польской делегации молча откланялись, ни один из них не проронил ни слова. Да и что они могли сказать?