Варвар, который ошибался

Хм, чем же они будут расплачиваться за кров, пищу и проход через перевалы? Натужной музыкой и усталыми песнями? Слезами тоски, горстями пыли, соленой от слез? И в лучшие времена песни и музыка эльфов отдавали такой отчаянной грустью, что слушать их приходили в основном женщины Джарси.

Ответ на вопрос я получил быстро: после краткого разговора с клановым старейшиной эльфы потащили из фургонов битые доспехи в бурых пятнах подсохшей крови. Нагрудники, шлемы, латные перчатки, железный сапог с торчащей косточкой… Бродячие эльфы всегда тянут то, что плохо лежит – во всяком случае, так говорят злые языки. На сей раз им повезло набрести на смертное поле раньше, чем туда добрались крестьяне.

Миньоны Вортигена, по-видимому, схлестнулись с мятежными баронами. Как обычно – с плачевным для баронов результатом.

К фургонам уже сбегались клановые детишки, свободные от уроков.

– Вон та – эльфийка, точно тебе говорю! – вдруг промямлил Шатци. Он шумно потянул носом и встряхнулся. Был бы у него хвост, он бы им завилял: мол, здрасьте, здрасьте, дорогие… э-э… собачки женского пола. Дрожь слетела с него, будто и не было.

Длинноволосая, на которую он показал, стояла к нам боком у задника фургона. До нее было ярдов двадцать. Внезапно она оглянулась и мазнула по нам равнодушным, пустым взглядом. Обычно эльфы смотрят на людей как на… Короче, без всякого уважения они смотрят. Бессмертные, Великая Торба! «Ты приходишь и уходишь, а мы остаемся», – вот что говорит их взгляд. Что касается гномов, то на них эльфы обычно смотрят как на дерьмо.

Лицо этой эльфийки было усталым и… пожилым, не подберу иного слова. Глубокие носогубные складки, круги под глазами и пустой взгляд давно живущего существа, равнодушного ко всему мирскому…

Мой брат, однако, ни хрена не заметил.

– Слушай, – сказал он, фыркнув и крякнув. – Я ни разу не видел голой эльфийки… Ха-ха, хе, хе… Интересно, как они там устроены, а?

Внезапно в светлых глазах эльфийки появилось удивленное выражение. Нет, с такого расстояния, да при таком гомоне она не могла нас расслышать, но, может, она умела читать по губам? Или?.. Ее брови сошлись над узкой переносицей. Взгляд пробежал по мне, буквально прощупал, затем метнулся к Шатци – быстрым росчерком. Снова ко мне… Неуютный был взгляд у эльфийки, такой… пронизывающий, словно она заглядывала в наши души.

– Оставь эти мысли, – сказал я. – Дедуля ждет. Я тоже не видел. И не увижу. И не хочу видеть. Пошли.

Знал бы я, что случится со мной через десять лет…

Когда мы отмерили с полсотни ярдов, я оглянулся. Эльфийка смотрела нам вслед. И не одна: рядом стояло еще двое, гм, эльфийских особей – почти одного роста, одной стати. Они таращились в нашу сторону, как истуканы.

Я подумал тогда вот что: если эти эльфы – женщины, не значит ли это, что мужская притягательность Шатци проняла и их тоже? Не дай Небо, они увяжутся за нами, а уж если Шатци представится возможность увидеть сразу трех голых эльфиек, этот баловник, скорее всего, наплюет на последний экзамен.

Малолетний прохвост, бесстыдник и прощелыга!

– Шевели задницей! – прикрикнул я и, не совладав с порывом, отвесил братцу, который уже утопал вперед, подзатыльник.

Такая незадача: я привстал для этого на цыпочки.

А он… он вдруг шумно вздохнул и… побежал!

Я понял, что нервы у моего братца все-таки сдали, ринулся вдогонку резвым аллюром, догнал, стукнул в затылок и повалил в пыль.

– Идиот!

Шатци возился в пыли, глаза у него были как у нашкодившего кота.

– Фатик…

– Ты же нарушил слово Джарси, ты понимаешь?

– Ох… Ох…

– За это изгоняют из клана… навсегда! Идиот! Кретин! Придурок!

– Я понимаю…

Я влепил ему пощечину – сильную, наотмашь.

– Если я расскажу дедушке… да кому угодно… Это позор, страшный и неизбывный. Позор и изгнание из клана навсегда!

Бесстрашный Шатци Мегарон Джарси проскулил, обливаясь самыми натуральными слезами:

– Фатик, прошу тебя… Я ничего… ничего не мог с собой поделать! Я же провалю… – он рыдал, сглатывая слезы, – провалю экзамен. Я боюсь… гнева дедушки! Это внутри… это сильнее меня! Ты понимаешь… Я хочу сбежать… Для вольной жизни!

Малодушен… Как же ты малодушен!

– Я обещал тебе помочь! У нас есть план!

– Я понимаю, я все понимаю, Фатик. Но это сильнее меня…

Я врезал по его челюсти наотмашь, но только ушиб кулак. Однако брата удар как будто немного отрезвил. Он подобрался, утер слезы. Приступ паники и страха проще всего вылечить именно так – телесными наказаниями.

– Помилуй, Фатик… Ты никому не расскажешь, что я нарушил слово Джарси?

– Иди ты! Разумеется, нет!

И никому я ничего не рассказал.

И зря.

Ох как зря!

Знал бы я, что случится через десять лет!

Конец интерлюдии, мы возвращаемся в Авандон.

13

Фургон с оккультным карго был конфискован и препровожден на таможенный двор – за каменные стены высотой в два человеческих роста. Вдобавок Аджог Карибдиз конфисковал все наше оружие – высочайшим повелением, так сказать. Маммон Колчек, правда, сберег свои рукавицы.