Варвар, который ошибался

Я отвлекся, в уме повторяя фигуры азбуки глухонемых. Я овладел этой премудростью в одной актерской труппе, которой владел тип по имени Отли Меррингер, ставший мне впоследствии другом. Фигуры напоминали пассы, которыми маги вяжут заклятия.

Дедушка резким голосом чеканил строки из «Этического кодекса варваров Джарси», той самой штуки, что много сотен лет назад сделала из диких горных варваров человеков. Хм, а ведь ее тоже распространил какой-то фанатичный миссионер…

– Боишься – не делай, делаешь – не бойся…^[11] Ась? У-у-у, помедленнее, он записывает, Великая Торба!

Проверять способности к чтению дедушка тоже собирался по Главному кодексу. Эта книга хранилась в закромах у Трампа, я ее читал, выучил на память от и до уже в пятнадцать, хотя полного знания кодекса от варваров Джарси требовали только к двадцати – как раз к тому времени, когда, по представлениям старейшин, человек уже был способен мыслить разумно и более-менее связно. Я выучил даже трещинки на каждой из страниц и каждую страницу мог представить перед глазами.

– Шабаш! – вдруг сказал дедуля. – Гони свои писульки!

Шатци подал, придерживая запястье правой руки левой – так у него тряслись руки. Дедушка просмотрел его каракули мельком, поцокал языком, дважды хлопнул по бляхе и сказал:

– Сойдет.

После чего, забрав со стола письменные принадлежности, ушел в дом за кодексом. Брат побледнел, было видно, как он мучительно соображает, что будет, если наша затея провалится.

– Дыши глубже, – сказал я. – Сосредоточься. Нет никакой книги. Вообще нет. Смотри только на мои руки!

Мы собирались, ни много ни мало, обжулить дедушку. Увы, Трамп Грейхоун был упрям, как скала, и считал, что нет наук, которые не может превзойти семнадцатилетний оболтус, имеющий отменное здоровье, много свободного времени и толкового учителя.

На роль учителя я, во всей видимости, не был годен.

Дедушка вернулся. Кодекс лег на столик перед братом. На коричневой растрескавшейся обложке с бронзовыми зелеными уголками можно было сплясать парный танец.

– Восьмая страница, второй столбец сверху! – потребовал Трамп Грейхоун.

Он встал в ярде от брата, бросив за спину жилистые руки и слегка нагнув торс. Я стал сбоку и чуть-чуть позади него, так, чтобы дедуля не мог засечь боковым зрением мои манипуляции.

Сдержим дыхание… Не раз и не два я видел, как дедушка принимает экзамены… Всегда в одной позе, рядом со столиком, глядя на ученика в упор.

За палисадом глухо шумела, перекатываясь на камнях, река.

Шатци открыл книгу и наклонился над ней, сделав вид, что читает. На самом деле, он глядел на меня исподлобья расширенными глазами. Дедуля стоял слишком близко – он видел только склоненную голову моего брата.

– Восьмая страница, третий столбец с самого начала! – повторил Трамп. Его низкий голос метал громы и молнии.

Я представил восьмую страницу, третий столбец сверху. Мои руки начали плести подсказку.

– Черный кодекс, или Премудрости о том, как варварам Джарси по… поступать не должно, – вполне сносно и быстро «прочел» Шатци.

Так, неплохо, главное, не сбейся.

– Никогда не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы ни у кого не быть в долгу.

– Еще, – сказал Трамп, скрипнув зубами. Это высказывание будило в нем глухую злобу.

– Высшее наслаждение для человека – победить врага, отобрать у него его богатства, седлать его лошадей, сжимать в объятиях его жен и дочерей.

Дедушка – да и я – передернулись от таких перспектив. Победить врага – дело святое, отобрать богатства – еще туда-сюда (вопрос: на какие средства тогда будут жить жены и дочери врага, и не помрут ли они в таком случае от голода?), но остальное…

– В вине и водке нет ни пользы, ни разума, ни доблестей, и нет также доброго поведения и доброго нрава.

– Годится, – вдруг сказал Трамп. – Ну что, обалдуй, поздравляю! Добро пожаловать в союз боевых варваров Джарси. К вечеру женщины сошьют тебе одежды из шкуры барса, и мы закатим пирушку. Теперь валите отсюда, засранцы. Дамбар!

Короче, мы запросто обжулили дедушку.

Фатик, сказал я себе, выходя за калитку, знаешь что? Ты, черт подери, умница!

И враль тоже неслабый.

Дорога к падению начинается с малой лжи, разве нет?

Хотя я, пожалуй, лгал во благо.

18