Варвара начинает и побеждает (СИ)

Жизнь рушилась, едва успев наладиться. Погиб муж – но нашёлся второй сын, ох, с каким трудом она сдержала рвущиеся с языка недобрые слова – потому что не стоит говорить ему ничего. Жив, и хорошо. Правда, невесту бы ему другую… потому что графиня Ливарио – это не графиня, это бесстыжее недоразумение. Какая, скажите, знатная девица наденет черные стражеские тряпки и пойдёт воевать бок о бок с мужчинами?

Дальше – больше. Уехал только что коронованный Годфруа, предал брат Манфредо. Угрожал детям, едва не убил магическим путём её саму. И – что теперь?

Маги из Ордена Стражей оказались не так страшны, как о них говорили, они приютили и её саму, и детей, и… Но как же дальше?

Аделаида смогла спуститься из целительской башни – впервые сама, без помощи служанок и… Джузеппе. Села на каменную скамью, нагретую солнцем, прикрыла глаза. В этом внутреннем дворе не проходили тренировки мечников, и без оружия воины друг друга по траве тоже не валяли. Можно было сесть и заняться любимым делом – размышлять.

Здесь, в крепости стражей, с ней обращались почтительно, но не подобострастно. Вежливо приветствовали, но не докучали. Жизнь шла без её вмешательства – и не во вред ни ей, ни детям.

Нужна ли она старшему сыну-королю в качестве первой дамы двора? Или же пусть он уже женится на юной Беатрис, и сам обустраивает свой двор, как захочет? А она… тоже будет жить, как захочет? Воспитывать младших детей?

Впрочем, все те, кто говорил, что Симона нужно отдать здесь в магическое и прочее обучение, были правы. Он пришёл к ней в первый же вечер, довольный – как никогда. Рассказал, что его хвалили, что он многое умеет для своего возраста, что смог победить почти всех – кроме двоих, кто старше и дольше занимается. Девочки тоже радовались – урокам с братом-библиотекарем и ещё урокам танцев.

Кто бы мог подумать, что невеста Руджеро умеет учить танцам! Нужно сходить и посмотреть, что они там делают. Но Антония, наставница дочерей, говорит – всё хорошо. Упражняют и тело, и голову, учатся двигаться красиво.

Может быть, она не так уж и плоха, эта Барбара? Сестра Феникс, надо же. Джузеппе рассказал, что она стояла рядом с ним в страшных некромантских ходах во время коронации Годфруа. И спасла жизнь этому самому Годфруа – когда предатели хотели его убить. Но сможет ли она, такая, не в стражеской одежде, а как положено?

До начала смутного времени Аделаида видела юную графиню Ливарио всего раз. Та была девица девицей – стреляла глазами в королевских рыцарей, носила красивые платья и башмаки из мягкой кожи, не брала в руки ничего, тяжелее платочка, и по слухам – крепко била служанок за провинности. Теперь же она не била никого, говорила разумно, не по возрасту, и… вообще странно говорила. Где только набралась всех этих премудростей, о том, как детей воспитывать, да вообще как жить?

Нынче утром Аделаида проснулась рано, до трубы, будившей всех обитателей крепости. Смогла подойти к окну и распахнуть его, и порадовалась, что может это сделать – просто открыть окно и увидеть рассветное солнце и синее небо. А потом уже и труба запела, а через некоторое время она с изумлением увидела своего второго сына, взъерошенного, но счастливого, выкатившегося из башни, в которой, как она знала, не жил никто, кроме здешних девиц, давших клятву стражей. В том числе – и Барбара Ливарио.

Девица, уж конечно. Если Аделаида что-то понимает в жизни – эти двое спелись ближе некуда и своего не упускают. Жаль, что нельзя обвенчать их прямо сейчас.

А когда сын пришёл пожелать ей доброго дня, уже умытый и приличный во всех отношениях, она не удержалась и спросила:

- Я надеюсь, поутру вы вышли от невесты, а не от какой-нибудь из её подруг, сын мой?

Сын рассмеялся – да так заразительно, как умел только он. Отец Аделаиды умел так же.

- Матушка, Барбара – мой маяк в нынешней тьме. И моя путеводная звезда. Зачем мне её подруги?

Вот так. Маяк во тьме.

Сама она понимала, что жизнь могла оказаться совсем другой. У неё не было личного опыта, но – она умела внимательно наблюдать. И видела, что союз с мужчиной бывает не только по договору и из чувства долга. Но с другой стороны, случается и хуже, ей выпала совсем не плохая судьба.

Но… взгляды мага-некроманта по имени Джузеппе вызывали в ней что-то… чего она не знала отродясь. Какие-то совсем незнакомые мысли и ощущения. Будто она снова юна, и острее чувствует запахи, и лучше слышит звуки, и стоит только ему появиться со своей изнанки мира – и как-то она уже знает, что это он, хоть ещё и не произнёс ни слова.

Безродный и не имеющий за душой ничего… кроме своего небывалого могущества. Правая рука мастера, из тех, кто с Кракеном с самого начала. Тот, кто спас ей жизнь. Тот, кто расцветил эту жизнь небывалыми доселе красками.

Аделаида никогда ранее никого не любила – так, как пишут в романах. И у неё даже и мысли не возникало изменять мужу, когда тот был не рядом. А это что?