Варвара начинает и побеждает (СИ)

Мы вышли в темноту, прошли через ближайший двор и забрались в следующий. Сидели там на приступочке у стены, нагревшейся за день, обнявшись, молчали. Я подумала – вот, мне тоже есть, с кем молчать, когда язык уже не шевелится. И с кем говорить - потом.

Люди возникли рядом внезапно и без предупреждения. Лео рефлекторно оградил нас защитой… потом тихо рассмеялся. Потому что узнал обоих.

- Дышите глубже, моя королева. Вечер изумительный – тёплый и звёздный, а в вашем покое душно.

- Благодарю вас, Джузеппе, - голос королевы звучал очень тихо и совсем не надменно. – Я хочу попробовать встать на ноги.

Он просто держал её на руках, и осторожно опустил ногами на траву.

- Только держитесь за меня, хорошо?

- Да.

Мы почти что и не дышали, а брат Смерч, которого, оказывается, зовут Джузеппе, вёл королеву Аделаиду по траве – медленно, придерживая за талию. А королева держалась за него и шла.

- Мне не больно… но я почти без сил, - проговорила она.

- Силы будут прибывать – постепенно, моя королева. Завтра вы сможете пройти немного больше. А после – ещё больше.

- Верю. Вам хочется верить.

- Благодарю вас, моя королева. Вы позволите доставить вас обратно?

- Доставляйте, - улыбнулась она.

Брат Смерч подхватил королеву на руки и шагнул в тени. Лео снял наш барьер… мы переглянулись и рассмеялись.

- Кто бы мог подумать, - изумился он.

- Скажешь, плохо? – глянула на него я. – Вообще-то она свободна. А он – весьма выдающийся человек.

- Скажу – удивительно. Матушка всегда была кремнем… она ж красивая женщина, но все придворные сплетники никогда не могли сказать о ней ничего дурного.

- Вот и мы не будем. Лучше так, чем сидеть в башне и злиться на весь свет.

- И снова ты права, моя удивительная Варя Феникс. Пойдём и мы наверх?

- Пойдём, - рассмеялась я.

Пока мы вместе, нужно успевать. А то его снова унесёт куда-нибудь по очень важным делам.

28. Размышления королевы Аделаиды

Королева Аделаида размышлять умела и любила. Это занятие легко давалось ей с самых младых лет, и главное – позволяло проводить время приятно и с пользой, не вызывая нареканий. Размышлять можно и за шитьём, и в дороге, и во время церковной службы тоже случалось – был грех. Но Аделаида давным-давно научилась придавать своему лицу строгое, даже суровое выражение, и оно отталкивало всех, кому в голову пробиралась крамольная мысль отвлечь королеву от раздумий.

В детстве Аделаида думала о том, кто живёт в дальних комнатах замка, пыльных и запертых, и очень огорчалась, когда удалось отпереть одну из дверей магически и найти за ней всего лишь сундуки с каким-то старым хламом.

Когда детство кончилось, оказалось, что она просватана за младшего брата Робера Гвискара из дома Отвилей. И тут появилось целое море пищи для раздумий – а каков он? Красив ли? Добр? Или наоборот, жесток? Будет разговаривать с ней, как отец с матушкой, или не будет вовсе, как матушкин брат со своей супругой? И как это – супружеская жизнь?

Жених, Руджеро из дома Отвилей, появился воочию, когда ей стукнуло пятнадцать. Ему-то уже сравнялось двадцать восемь, он был ростом ниже отца, но широк и кряжист, и невероятно силён. Он уже много лет воевал, и собирался продолжать – брат, король Ниаллы, отправлял его завоёвывать остров Устику. Потому что тамошние жители что-то не поделили меж собой, и просят прийти и править ими – раз у Отвилей так хорошо выходит.

Это семья Аделаиды жила неподалёку от Ниаллы уже который век. Отвили же прибыли с далёкого севера. Её жених родился там, в непонятной Нормандии, и родился самым младшим, не то четырнадцатым, не то пятнадцатым, Аделаида так и не поняла, которым по счёту сыном мелкопоместного барона. Увы, земли на всех детей не хватало, и младшие, едва научившись держать в руках тяжёлый меч, отправлялись на поиски удачи и счастья. Старшему брату жениха, Роберу, хитрому королю, удалось больше других – он ловко лавировал между местными властителями, и подчинил их всех. Но оставь без пригляда – и тут же снова начнутся междоусобицы, поэтому-то он и отправлял на остров своего брата. Так и сказал – что завоюешь, то и твоё.

Но Рожер, которого отец и старший брат Аделаиды звали Руджеро, решил сначала жениться.

Служившие Аделаиде дамы и девицы знай, нашёптывали – что лучше него и быть не может. Высок, красив, настоящий доблестный рыцарь! И не смотрит ни на кого, кроме неё! Наверное, влюблён, потому что красиво ухаживает и дарит подарки! И бастарда признал всего одного, а не десять, как некоторые!

Это теперь, в сорок четыре, Аделаида понимала – да не было там никакого особо красивого ухаживания. Вежливость и воспитание – это да, были. Жених вёл себя с ней ровно как знатный вельможа с назначенной ему в жёны девицей – кланялся, сидел рядом за обедом и ужином, а когда им дозволили пройтись вместе по саду – о, совсем недолго, и то за деревьями ждали дамы её двора и его рыцари! – они не знали, о чём говорить, так и промолчали до самого конца недолгой прогулки.