Варвара. Наездница метлы

– Ведьма. Вот найду свою метелку, и полечу. А как инициируюсь, вообще буду молодец.

– А я думал, вернетесь к обычной, нормальной жизни.

Снова потрогав нос, я усмехнулась и произнесла:

– Какая нормальная жизнь после всего этого? Да и машину мне разбили, надо найти того негодяя… С новыми способностями это будет увлекательно. Только разобраться бы с этими новыми. Нет, Герман, обычной жизни уже не будет.

Я выпрямилась, уже не обращая внимание, что одета лишь в джинсы, белье и шляпу. Быстро отерла пот со лба, пока мертвец неотрывно глазел, но когда заметил, мой взгляд, смущенно отвернулся и уставился себе на ногти.

Впереди река заворачивает вправо, но берег порос цветущим рододендроном, и куда идет дальше не видно.

Небо быстро почернело, появились первые звезды. В небесном бархате проступил тонкий серп месяца, и местность залилась бледным, но все же, светом.

Я сказала задумчиво:

– Если верить наукам, так быстро темнеет только на юге.

– Значит мы где-то в теплых широтах, – подытожил Герман.

Я хмыкнула и сказала, отдышавшись:

– Моей покрытой пупырышками коже это не объяснить. Но можно хотя бы прикинуть, что тут за люди. Попросим ночлег и одежду у деревенских.

Призрак пугливо глянул мне за спину и проплыл вперед.

– Мне все время кажется… – начал он, но потом скривился. – Говорите, у деревенских? Откуда вам известно, как у них с чужаками обращаются?

Я потерла подбородок и произнесла.

– Ты прав. Не известно. Но нам все равно в ту сторону. Кто-нибудь да поможет. И не могу же я дальше рассекать в лифчике, как восточная танцовщица.

– А мне нравится, – едва слышно прошептал мертвец.

Я бросила на него гневный взгляд, тот замялся и уставился в песок.

Подойдя к повороту реки, я осторожно выглянула из-за кустов.

В темноте за мостом показались огоньки окон, деревянные крыши и костерки во дворах. Уже отсюда слышно кудахтанье, куриц, которые почему-то не спят в такое время. Где-то в загоне блеет коза.

Мы с мертвецом выбрались из-за кустов и перебежками направились к мосту. Он оказался ветхим и потрепанным, что странно рядом с жилой деревней. Кое-где доски провалились и сквозь дыры видно черноту реки, которая ночью еще страшней, чем днем.

Держась за обветшалые перила, я стала переправляться на другую сторону. Шляпу пришлось надеть, иначе в случае аварии руки окажутся заняты и нечем будет хвататься.

Мертвец плывет позади почти бесшумно, только иногда что-то бормочет. Под ногами тревожно поскрипывает, даже хрустит иногда, мост стонет, но держится.

Другой его конец теряется в темноте, ощущение, что иду в душу самого мрака. Только огоньки деревни напоминают – я в нормальном человеческом мире.

Герман за спиной тревожно посапывает, словно хочет что-то сказать, но не может подобрать слов, будто решает, как в очередной раз признаться в любви.

Только я обрадовалась, как все гладко проходит, под ботинком треснуло, мост качнулся, и нога провалилась в пустоту. Я вскрикнула, пальцы вцепились в перила, как черт в грешную душу.

– Держу! – раздался голос Германа.

– Ты же призрак! – зло выпалила я.

Из-под локтей высунулись прозрачные ладони легли мне прямо на грудь. Долго они там не задержались – прошли насквозь через грудную клетку, но я взбесилась.

– Ты что себе позволяешь! – заорала я, вытаскивая ногу из дыры. – Будешь мертвячек своих лапать! Разошелся, Спиноза!

– Я же помочь хотел, – промямлил он.

– Знаю, чего ты там хотел! – не унималась я, глядя через плечо. – Не смей больше руки распускать, эфир недоделанный! Иначе я тебя пылесосом втяну!

Призрак, от природы стеснительный и не пробивной, втянул голову, даже как-то меньше стал.

Гнев быстро прошел, но для проформы сделала вид, что оскорблена до глубины души, и не смотрела на него, пока не перебрались на другую строну.

К моему облегчению, вторая половина моста оказалась значительно лучше. На месте дыр грубые доски крест-накрест, перила оплетены двойной веревкой.

Когда ботинки коснулись твердой земли, я облегченно выдохнула. – Пускай тут и темно, зато не качает.

Мост привел к обрыву, из-за чего казалось, что уходит в темноту. Очутившись прямо под земляной стеной, мы долго на ощупь ползали по песку и пытались найти, где подняться. Точнее я искала, а Герман летел следом и тяжело вздыхал.

Наконец, ноги наткнулись на тропу, узенькую и разбитую. Через пару минут она вывела на относительно ровное пространство, откуда видна вся деревня с черными домиками, огнями в окнах и кострищах во дворах.

Перед деревней широкое поле, усеянная темными шарами, по краям две неподвижные фигуры с растопыренными руками.

Пройдя немного вперед, поняла – это тыквы. Огромное тыквенное поле с двумя чучелами, каких рисуют в детских книжках, с большой соломенной головой и ведром сверху.

Чуть дальше пасека. Я насчитала двадцать ульев, что значит, люди здесь если не профессиональные пчеловоды, но медом занимаются серьезно.

– Ворошить такие места не стоит, – зачем-то произнес Герман.

– Никто и не собирался, – отозвалась я.

Призрак продолжил, словно не услышал меня: