Варвара. Наездница метлы

Я вскрикнула и беспомощно растопырила руки, а Герман уставился на меня. В свете земного солнца, он стал выглядеть как нормальный призрак, полупрозрачный и покачивающийся в паре сантиметров от земли. Но даже в таком облике смогла различить, как покраснели бескровные щеки.

Обугленный край дополз до пояса и пошел выше. До меня с запозданием дошло, почему мертвец так смутился. Через несколько секунд я осталась в одних джинсах, шляпе и розовом белье от Мальвина Плойна.

– Отвернись! – заорала я на мертвеца.

Он застыл с открытым ртом и пялится туда, где секунду назад были передние выточки платья.

– Я…гм… – проблеял Герман, вытирая лоб дрожащими пальцами.

– Немедленно! – завизжала я, чувствуя, что вот-вот сорвусь в истерику.

Призрак крутанулся на месте. Теперь сквозь его голубоватую спину видны деревья и одинокий пенек. Я завертела головой в поисках чего-то, что могло бы сойти за одежду. Но вокруг только деревья и трава.

– Кажется, вот и ответ, – не оборачиваясь заметил Герман.

– Ты на что намекаешь? – спросила я грозно, на всякий случай.

Мертвец чуть повернул голову, но остался ко мне спиной.

– На платье, – проговорил он. – Если исходить из того, то вы ведьма, платье тоже должно быть магическим. Во всяком случае, таким оно себя проявило в момент падения. Теперь его сила иссякла и ткань рассыпалась.

– Будто ты что-то в ведьмовстве понимаешь, – огрызнулась я.

Но про себя согласилась. Платье все это время вело себя крайне бережно, по отношению ко мне. Защищало от холода и жары, прикрывало все нужные места. А в самый критический момент собрало всю силу и ценой своей жизни направило на спасение. В том, что оно было живым, теперь сомнений нет. Метла тоже живая. Значит, и шляпа.

Я сняла ее и прикрылась перед собой так, что конус выставился вперед, как пика.

– Можешь оборачиваться, – угрюмо произнесла я.

Герман секунду выждал, затем медленно развернулся. По лицу вижу, успел скользнуть по мне взглядом. Но сейчас делает вид, что совсем не заинтересован и смотрит вон на ту травинку.

– Вам очень идет, – пробубнил он невпопад.

Я глухо усмехнулась и пригладила грязные волосы с отросшими корнями.

– Издевки оставь на потом, ладно? – сказала я и двинулась к деревьям.

Лес оказался реже, чем выглядел сверху. Белоствольные березки радостно качают ветками, рядом с ними важно стоят дубы и ясени. И еще куча каких-то деревьев, названий которых не помню.

Позади совершенно бесшумно движется призрак, но я кожей чувствую, как таращится в оголенную спину. Белье у меня хорошее, дорогое, из качественного материала. При подходящих условиях может и за купальник сойти. Но в лесу даже это выглядит странно. Хотя не ясно, почему рассекать в купальнике, едва прикрывающем причинные места можно, а в дорогом, вполне целомудренном белье – нельзя.

Через метров тридцать обнаружила заросли кустов с ярко-розовыми цветами. Листики на вид плотные, будто воском намазанные.

– Это рододендрон, – раздался нравоучительный голос из-за спины.

Я покосилась назад и поправила перед собой шляпу.

– Родо… что?

Герман приблизился, прозрачное туловище наклонилось к цветку, он глубоко втянул воздух и досадно скривился.

– Не чувствую, – произнес мертвец. – Это растение семейства вересковых. Возможно, рядом вода.

Я закатила глаза и сказала:

– Ох, и откуда ж ты такой умный взялся? Только кушать не просишься.

– Действительно, – протянул Герман задумчиво, – еда мне теперь безразлична.

Пока мертвец размышлял, нравится ли ему такое положение вещей или нет, я пролезла в кусты и раздвинула ветки. К удивлению и досаде, там был еще один куст. За ним еще, и еще.

Я уже отчаялась выбраться из зарослей этих рододендрон, но впереди послышалось журчание.

С удвоенной силой принялась раскидывать ветки и ломиться сквозь кустарники. Ветки оказались крепкими, как тугие канаты, и жесткие, пришлось изрядно попотеть.

Наконец, мое полуголое тело выскочило на берег реки.

Под ногами мелкий песок, вода на излучине несется и бурлит водоворотами, а оранжевые лучи солнца искрятся в волнах, пуская солнечных зайчиков в листву, что нависает над поверхность.

– Слушай, профессор, – обратилась я к мертвецу. – Ты не знаешь, где мы?

Призрак, не обремененный телесной оболочкой в человеческом мире, с умным видом прошел через ветки и завис рядом в паре сантиметров над песком.

– Я же не географ, – почему-то обиженно сказал он. – Я насекомыми занимаюсь. Занимался. И растениями немного, как смежным направлением.

– Понятно, – отозвалась я. – Значит, толку не будет.

Лицо Германа вытянулось и стало еще прозрачнее. Я обошла его и двинулась против течения реки. Именно в той стороне, когда летели, видела домики. Если есть домики, значит, есть люди, у которых можно попросить помощи.

Решила идти по самому краю поближе к воде, но когда заглянула в глубину, внутри заворочалась тревога. На вогнутой стороне излучины вода движется быстро и мощно, поднимая непроглядную муть, словно пытается скрыть то, что таится на дне.

– Жуть какая, – пробормотала я.

– А вы не смотрите, – посоветовал Герман, проследив за моим взглядом.

Я фыркнула.