Варвара выступает в поход

Так, начинаем по-простому. Проверить защиту – не вредно. Себе, Лео, Стрижу. Остальные сами не маленькие. И бить тоже по-простому, огнём, раз работает. Ну, страшно. В обычном бою, против просто людей, тоже страшно. Дома идти по темной улице было страшно – потому что велик шанс не дойти. Выполнять незнакомый сложный акробатический элемент страшно – потому что можно навернуться и потом совсем себя не собрать. Ошибаться страшно. За близких, которые подставляются и рискуют – страшно. Так уж мы устроены, что нам чуть что – страшно. Потому что живые, потому что думающие, потому что привязываемся и любим.

Было ли когда-нибудь страшно Барбаре – я не знаю. Наверное, тоже было.

И поэтому – бить. Если вдруг там, внутри, есть хоть кто-то живой – значит, нужно пошевеливаться, и спасать. Иначе зачем мы все тут?

Мысли не мешали жечь – как автомат, право слово. Туда, сюда, чуть правее, чуть левее. Зрение острое, руки знают своё дело, удар точный. Справлюсь.

Наша плотная группа рассыпалась, мы давили нежить, а это была именно нежить, они горели, таяли, исчезали – и на их месте поднимались новые. Совсем прозрачные и чёрные-плотные, человекообразные – и вовсе непонятные.

А ещё – мать их, знакомые.

Когда передо мной воздвигся Хорёк, я вообще не срезу поняла, что происходит, и чуть было не полезла в рукопашную, точнее, ногами, снова, как утром, это было только утром, только сегодня, но – уже как будто в другой жизни, позавчера, три года назад. Но меня больно дёрнули за плечо назад со словами «не дури, девка, там нежить», и я очнулась. Тьфу ты. Ну да, нежить. Я бросила огненный шар – и Хорёк исчез.

Кажется, знакомцы начали являться не только ко мне. Принц вдруг принялся махать мечом и называть кого-то подлым предателем, но потом опомнился и тоже сжёг. И с криком «ты не Бертран, я тебя не знаю» разлил вокруг себя огненное озеро. Лео шёл незыблемо, но вот остановился и он, сощурился, пригляделся… я не увидела никого, кроме очередной твари, тянувшей к нему свои лапы, и швырнула плюху в ту тварь.

– Благодарю тебя, – его улыбка была столь же нежной, сколько мимолётной.

И мы просто пошли дальше.

Когда я поняла, что у меня кончились силы, и я не могу больше сотворить ни единого, даже самого маленького огненного шарика? Солнце садилось, и в темнеющем мире оставшаяся нежить становилась ярче, наглее, опаснее… Боевые маги жгли, некроманты развоплощали – даже ещё боле ловко, чем боевики, но их было мало, очень мало. Что ж делать-то?

Я огляделась – о нет, не только я больше ничего не могу. Вон Медуза, трясёт руками, как будто они не его. Гусь просто лежит на земле в стороне, чтоб не под ногами, глаза закрыты – но дышит. А Стриж держится, прямо молодец.

Я попыталась превозмочь фоновую боль в ладонях, и ещё раз сотворить хоть небольшой магический огонь – и тут меня догнал откат, да какой! Я знала, конечно, что от атакующих заклинаний потом болят руки, всё же, не на одной тренировке была, но ни одна тренировка не сравнится с настоящим боем, нет. Это в танце ты тренируешься часами, а выступаешь потом – чуть. Тут же может случиться наоборот – не час тренировки, или сколько там она обычно длится, а – как выйдет. Пока не закончатся враги. А враги отчего-то заканчиваться не спешили.

Я отползла, чтобы не мешаться, и закрыла глаза. Когда боль сильна – нужно расслабиться, слиться с ней… и тогда есть шанс, что перенести приступ будет проще. Лежать, дышать… тело хотело кататься по земле и выть, но это Барбара, кто ж её знает, ту Барбару, как у неё с болью и с умением терпеть? Похоже, никак. Поэтому – расслабляйся, дорогая, выдыхай, и вдруг свезёт подняться на ноги и сделать ещё что-нибудь полезное?

Кажется, сознание уходило, потом вернулось. Я открыла глаза – будто ничего не изменилось, только стало совсем темно. Можно ли подняться? Можно. Руки слабы, но не болят, ноги слабы, но держат. Крики боя – где-то впереди, у самых стен. Я побрела на магические вспышки, и увидела – кучка нежити окружена, но не сдаётся.

Наверное, это последняя кучка. Наверное, они просто не умеют сдаваться. Лео, Сигизмунд, Самоцвет, Тень. Кто-то ещё, не разобрать в темноте. А, Рысь. Рысь трясёт руками и вываливается из кольца окружения, и катится по земле.

Подхожу – глаза закрыты, не шевелится. Трогаю тихонько.

– А, это ты. Слава богу, я думала – снова нежить. Тебе тоже холодно?

– Нет, – я взяла её ледяные ладони в свои и принялась растирать.

И ещё попробовала поделиться силой – ну, вдруг? Она, конечно, некромант, и вообще вредная и колючая, но ведь своя же.

– Ты… ты чего делаешь? – проскрипела она. – Сама ж еле живая.

– Ну, – кивнула я. – И что теперь, всем помирать? Ага, сейчас. Ещё неизвестно, что там, во дворце.

– Спасибо тебе. Надо же, правда есть в тебе что-то от некроманта, – вот, уже усмехается, хорошо.

Так и вышло, что мы только смотрели с земли, как мужчины добили последнюю нежить. И тоже – кто привалился к стене, кто опустился на землю. А принц просто постоял с минуту с закрытыми глазами, а потом взялся за ту штуку, которая у него была для магической связи.