Варварин свет

Прасковья накапала на кожу прозрачной жидкости, принялась растирать руку девушки и позвала седовласую сестру, чтобы та массировала ноги.

— Варвара! — простонала Любава. — В последнем городе у моря солнце зашло. Мы опоздали.

— Ну нет! — воскликнула Варвара. — Не сегодня! Не после всего!

Она вытянула руку, нащупала краешек солнца у самого горизонта, соединила пальцы щепоткой и потянула на себя. Солнце сопротивлялось. Словно застывающую смолу тянешь!

— Задом наперёд, ход наизворот! — напрягая все силы, выкрикнула Варвара. — Дай мне несколько минут, о древняя звезда!

Небо, и без того светлое, почти побелело, стало нестерпимо больно глазам, но Варвара продолжала тянуть.

* * *

Прыжок! И Синемордый оказался перед Никитой. За ним уже тянулись синеокие рабы, и знаменосец со Скалогромом с отчаянным улюлюканьем бросились в атаку.

Первый удар чудище нанесло несуразно толстой ногой. Никита успел отпрыгнуть, но его всё равно задело. Он пошатнулся и выставил вперёд кощеев меч. Синемордый расхохотался, разверзнув пасть и обнажив короткие острые зубы в несколько рядов. Из пасти пахнуло тухлой рыбой. Чудище бросилось на юношу, раскручивая короткие мечи в каждой руке. Никита отбил удар, но тут же получил массивной ногой в плечо. Он рухнул на спину и ударился затылком. Хоть шлем чарами смягчил удар, у Никиты посыпались искры из глаз. Ему даже померещилось, что солнце засветило ярче.

Синемордый снова замахнулся. Никита в панике неуклюже перекатился на живот, чтобы избежать удара, и понял, что не успевает отразить следующий. Синемордый вдруг завизжал, его тень отпрянула. Никита воспользовался моментом, чтобы подняться на ноги.

Чёрный ворон слетел с Любавиного платка и отчаянно атаковал чудовище, целясь ему в глаза. Никита бросился на подмогу, но не успел.

— Ам, — довольно сказал Синемордый и отрыгнул пёрышко. — И тебя ам.

Никита закричал и бросился на чудовище.

* * *

Солнце прожигало оболочку Междумирья-Межречья. Светило вновь поползло к горизонту, но Варвара не удерживала его. Она села на колени рядом с Кощеем, приложила ухо к его груди, туда, где краснел свежий шрам.

Тук-тук.

Грудная клетка едва заметно вздымалась и опускалась. Варвара приподняла голову Кощея, дотронулась пальцами до губ, попыталась стереть засохшую кровь. А вдруг не получится? А вдруг душа улетит… А вдруг, слишком сильно вдохнула?.. «А вдруг, а вдруг!» — разозлилась на себя Варвара, вдохнула и, прижавшись губами к губам чародея, медленно выдохнула.

Щекотка распирала грудь, потом поднялась выше, прошла по горлу, заискрила во рту и убежала за Варвариным дыханием. Девушка отклонилась, и чародей сделал глубокий вдох. Варвара поспешно опрокинула ему в рот живой воды из стеклянного пузырька, который ей вручила Прасковья, чтобы душа закрепилась. Мужчина закашлялся и открыл глаза.

— Здравствуй, Лушеан. Не смотри на меня так, — улыбнулась девушка.

— Что-то изменилось, — пробормотал чародей.

Он сел на колени, провёл рукой по новому шраму. Вид у него был растерянный, как будто он что-то потерял, но забыл, что именно.

— Ты не помнишь? — спросила Варвара. — Марья сломала иглу. Ты умер. Я прошла Навь до самого края, чтобы вернуть твою душу. Я смотрела в глаза Смерти, любимый.

В груди расползалось беспокойство. Вдруг… Вдруг он всё забыл? Девушка запустила руку в карман сарафана и вытащила подарок Кау. Алый цветок был свежим, совсем не помялся и излучал тепло. Молодой человек непонимающе смотрел на тюльпан. Сзади послышались шаги.

— Кощей! — закричала Любава. — Живой! Варвара, он правда живой?!

— Кощей… — проговорил мужчина. — Кинжал. Игла. Бессмертие. Пещера.

Он закрыл глаза, продолжая шевелить губами. «Он сошёл с ума! — в отчаянии подумала Варвара. — Неужели это тоже подарок Кау!»

Чародей открыл глаза, аккуратно поднял с ладони Варвары тюльпан и прошептал:

— Не может быть! Неугасающее пламя безвременья…

В руке чародея тюльпан переливался оттенками огня. Серые глаза чародея зло сверкнули сталью. Он поднялся на ноги и пошатнулся. Варвара быстро вскочила и придержала его за плечо.

— Где Синемордый? — спросил Кощей.

— В Приморье! Он за Никитой пошёл! — ответила Любава. — Кощей, помоги ему!

Кощей черканул ладонью по воздуху, мир вздрогнул и мигнул темнотой. В открывшейся щели было видно холм, по которому в закатном свете от мрачной долины ползли синие точки. Картина приблизилась. Синеокие рабы сталкивались с воинами, и иногда свет в глазах гас, а иногда падал поверженный богатырь. На вершине холма, до которого дотягивались ещё солнечные лучи, сражались двое.

— Любава, дай платок! — сказал Кощей.

Девушка непонимающе качнула головой, а потом хлопнула себя по лбу: из кармана торчал хвостик блестящей, словно рыбья чешуя, ткани. Щель в ткани Междумирья-Межречья приблизилась вплотную к поединку. Любава вскрикнула, когда Никита тяжело отбил удар одного из мечей Синемордого, а другой в это время с лязгом полоснул по доспеху с другого бока.

Кощей шагнул к проходу, но резко обернулся, подошёл к Варваре и прикоснулся губами к её губам. Варвара вцепилась пальцами в его изорванную рубашку.