Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

— Смени пластинку. Этот удивительный и непостижимый наговорил мне кучу дерьмовых «комплиментов» — можно сказать, по стенке размазал. Я чуть не сдох. А потом мило попросил поработать грузчиком. И я, как последний кретин, согласился. Хотя должен был зубы его пересчитать.

— Да, он такой, — вздохнул Майк.

Джона так и подмывало Майка поддеть:, а ты знаешь, что выдумал твой распрекрасный такой? Что я с какого-то переполоха втюрюсь в него от всей дури. Каково? Что скажешь на это, дружище? С тобой он в такие игры случайно играть не пробовал? Или что-то такое всё-таки было? Может быть, твои восторги и вздохи не столь платонически, как тебе бы хотелось?

Но через минуту от этих пакостных мыслей его затошнило. Увалень Майк и Шерлок? Как только в голову могло такое взбрести? Майк с двумя детьми и одышкой. Добряк, всегда готовый прийти на помощь. Протянуть руку. Ободрить.

Сволочь я. Сволочь. Свинья неблагодарная.

Всё-таки замутил душу заносчивый сноб, чтоб ему пусто было. Что б ему такого девятого отыскать, после которого ни десятого, ни одиннадцатого, ни тем более двенадцатого на дух будет не надо.

— Почему он вернулся?

— Черт его знает! — с жаром воскликнул Майк. — Джон, поверь, все было именно так, как я тебе говорил: Шерлок уехал и, как уверял меня, навсегда. Мол, нашел то, что искал. Идеал. Нет… Идеальный вариант — так он сказал. Но разве это меняет дело? Устроил отходную: я, Грег, он сам и этот его… гусенок.

— Гусенок? — удивился Джон.

— Ну да, — подтвердил Майк. — Гусенок. Его последний любовник.

— Не хочешь ли ты сказать, что любовник Шерлока Холмса похож на гуся? Вот так раз. А миссис Хадсон так бурно его расхваливала: мол, красавец писанный, чудесная пара.

— Да он в самом деле красавец. — Майк утвердительно качнул головой. — Высокий, грациозный. Весь такой… гуттаперчевый. — И сально хихикнул: — Видно, хорошо гнется в постели. Но всё равно гусь.

Джон спорить не стал. Лишь недоуменно пожал плечами.

— Странные у тебя критерии красоты… Ну и что этот гусь?

— Ничего. Заглядывал ему в рот, гладил плечико… Короче, млел. Да и Шерлок с ним открыто любезничал. Обычные гейские штучки. Только что в штаны друг к другу не лезли. Фу.

— Я не гомофоб, — холодно отозвался Джон. — И не о штучках тебя спросил. Они что, собирались отношения узаконить?

— Не знаю. Может быть. Не знаю.

— Так почему ты решил, что Холмс никогда не вернется, Майк? Он что, в первый раз уехал из Лондона?

— О-о, — рассмеялся Майк. — Он каждый раз уезжает. С каждым своим… гусенком. Но. — Глаза утратили насмешливый блеск. — Никогда он не поручал мне найти нового постояльца. Ни-ког-да. А в случае Шерлока Холмса это что-то да значит. Зная, что всё ненадолго, что не сегодня завтра снова прибудет на Бейкер-стрит, он просто горит желанием поселить там незнакомого человека… Это имеет какую-то логику? Не имеет. Для Шерлока вопрос жизненного пространства неоспорим: делить квартиру он ни с кем не захочет. — Майк поправил очки. — Странно. И какого дьявола он вернулся? В чем этот Дэвид оказался несостоятелен? Перестал сгибаться напополам?

Джон промолчал. О продуваемом ухе говорить было смешно. О мурлыкании — и подавно.

— Как он тебе?

— Ты ещё спрашиваешь? Я, кажется, уже говорил про зубы.

— Да, понимаю. Чертова стерва. Ехидна. Меня иногда трясет от каждого его слова. И горят кулаки — впечатать в нос или в глаз. Черт… Давай выпьем ещё по стаканчику, и я признаюсь тебе кое в чем… Давай выпьем.

— Давай.

Они выпили. Доели колбаски. Салат из свежих овощей. Похрустели кальмарными кольцами в кляре.

После продолжительных вздохов Майк наконец спросил:

— Правда, он очень красивый?

— Кто?

— Ну, он. Шерлок. Яркий, блестящий, я бы сказал, изысканный. Не такой, как все.

Вопрос Джона обескуражил. Меньше всего он был настроен на обсуждение гламурного облика новоявленного соседа. Тем более что, на его взгляд, ничем выдающимся внешность Шерлока Холмса не отличалась. Длинный, дерганный, несуразный, и что там у него блестит, ведомо одному только Майку Стемфорду.

— Не заметил. Ворвалось в дом какое-то ненормальное чучело — орало, руками размахивало. Мне было не до его неземной наружности. И вообще, в вопросах красоты я субъективен. — Он улыбнулся. - Ты, например, для меня самый симпатичный и привлекательный толстячок в Великобритании.

Но Майк оставался серьёзен. Вздохнув ещё пару раз и уткнувшись глазами в столешницу, он произнес:

— Знаешь… Только не смейся. Я в Шерлока немножко влюблен.

Второй раз за день челюсть Джона пришла в движенье.

— Ты?

— Ага. — Майк испуганно вскинул голову. — Только не думай, что я дрочу на него в туалете. Или фантазирую на его счет. Это совсем другое.

— Какое — другое, Майк? Ты в своем уме?

— Конечно, в своем. В него все влюблены, понимаешь? Все. И миссис Хадсон. И Грег.

— Что ещё за Грег, мать твою?

— Один очень хороший парень.

— Один очень хороший парень? Ясное дело. Конечно же, парень. Но не записывай, пожалуйста, в вашу дефективную секту милейшую, ни в чем не повинную даму. Как только у тебя язык повернулся?