Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

— Не спорю. Так что мои губы?

— Ты приоткрываешь губы весьма вдохновенно - так, будто вот-вот обхватишь ими… головку. Втянешь в себя. Несильно сожмешь. Твой язык почувствует приятную, гладкую тяжесть. И эту небольшую, узкую дырочку, от которой так много всего зависит. Еще чуть-чуть, небольшое усилие, и тело откликнется томными, страстными звуками, полными сладостного упоения… Разумеется, речь идет о теле кларнета. Как, впрочем, и о его головке.

Джон проглотил целое море слюны, обильно наполнившей рот, и кивнул понимающе.

— Разумеется.

Боже, с каким трудом он удерживал рвущийся хохот! Ну что за идиот? Развалился, уткнув пятки едва ли не в потолок, и плетет черт знает что.

— Я угадал? — Ленивый поворот головы и взгляд с поволокой.

Джону понадобилась вся его выдержка. Вся. До последней капли.

И он ответил серьезно: — Эм… Ты имеешь представление о кларнете? Видел его? Держал в руках? Может быть, даже играл?

Шерлок моргнул и бойко вскочил, запахнув халат. Он явно ожидал чего-то другого. Интересно, чего?

— Не приходилось.

— Потому и мелешь собачью чушь.

— Чушь? — Его замешательство и растерянность выглядели потешно и в какой-то степени трогательно. — Почему чушь?

— Никто и никогда ещё не отсасывал у кларнета, поверь. Я могу выпить чаю?

========== Часть 6 ==========

У порога кухни он замер — что это?

ЧТО. ЭТО. ТАКОЕ?

И зачем ЭТО здесь?

Обеденный стол был четко разделен на две ровные половины — математическая точность проделанной соседом работы определялась даже на глаз. Джон не удивился бы, застав его с измерительной рулеткой в руках. Он так и видел сосредоточенное лицо, закушенную губу и сведенные в линию брови. Наиважнейшее дело у человека — начал жилплощадь делить.

Одна половина стола представляла собой эталон чистоты и порядка: ни соринки, ни крошки, ни кружки, ни ложки — одним словом, ни намека на жизнь. Надо полагать, эта часть «жилплощади» предназначалась милому доктору. На другой половине стеклянно поблескивал частокол черт знает чего: склянки, колбы, мензурки, всевозможных размеров цилиндры, парочка стройных башенок чашек Петри и прочий, неизвестно для чего предназначенный инвентарь. Возглавлял эту выжидающе застывшую армию гордо красующийся на хромированной подставке командующий, несомненно генеральского чина — микроскоп новейшей модели.

Проблема чая приближалась к статусу неразрешимой.

— Как тебе моя лаборатория? — невозмутимо поинтересовался Шерлок. Будто это не он, во-первых, минуту назад кинул Джону первый эротический вызов, надо признать, виртуозно сравнив невинный музыкальный инструмент с пенисом, а во-вторых, не превратил кухню в территорию загадочную и, судя по всему, взрывоопасную.

— Это лаборатория?

— Ты ослеп? Да.

— Здесь? На кухне?

— Здесь. На кухне. И всегда была здесь, на кухне. Тебя что-то не устраивает? Извини. Придется принять как факт, и возражений типа «немедленно убери эту дрянь» я не приму. Кроме того, я был настолько любезен, что предоставил место для твоих обывательских чаепитий и прочего кулинарного вздора.

— Да, ты любезен, — усмехнулся Джон, приближаясь к столу и внимательно изучая то, что миссис Хадсон, очевидно, и назвала ужасами.

Пока ничего ужасного в прозрачном, тонкостенном безмолвии Джон не находил. Но ясно же, что не далек тот день и тот час, когда в этих сосудах закипит-забулькает что-нибудь небезопасное. А возможно, и в самом деле ужасное. Миссис Хадсон виднее.

— Ты химик? — прозвучал, по мнению Джона, вполне закономерный вопрос. Кому ещё мог принадлежать этот хрупкий, специфический арсенал? И этот ультрасовременный кичливый монстр на хромированном пьедестале?

— Я Шерлок Холмс.

И Королева Англии не смогла бы ответить величественнее.

— Понятно. Нет, не понятно. Ладно, потом разберемся. Надеюсь, ты не занимаешься здесь культивированием бактерий и вирусов, и не изобретаешь новый вид биологического оружия. Такого сорта приправы мне бы заполучить не хотелось. Кстати, касаемо кулинарного вздора и обывательских чаепитий… Если я правильно понял, всё это принадлежит теперь мне. Только мне. — Джон тронул ладонью прохладу ламинированной столешницы. — А ты? Где собираешься завтракать и ужинать ты? На подоконнике? На полу?

Шерлок опешил. Ввести «ядерную заразу» в состояние замешательства оказалось делом наипростейшим — раз плюнуть. Хлопает глазами как филин и молчит. Не доходит?

— Что скажешь?

Шерлок взглянул на свои колбы так, будто впервые увидел.

— Ну… Я не уделяю еде так много незаслуженного внимания, — наконец вымолвил он. — Булки с маком, жареные цыплята — всё это отупляющий вздор, снотворное для ума. Для меня важнее всего работа. — И довольно шумно сглотнул.

«Голоден как дьявол в аду», — догадался Джон.

— А вот я покушать люблю. Что ж. Раз такое дело… Так и быть, пущу тебя на свою половину. Прямо сейчас - я, с твоего позволения, всё-таки выпью чаю. Не составишь компанию?

— Почему нет? — быстро откликнулся Шерлок. — Составлю.

— Прекрасно. — Джон открыл холодильник, пробегаясь глазами по небогато загруженным полкам. — Так… Что мы имеем? Как думаешь, сэндвич с гусиным паштетом и зеленью не слишком тебя отупит?