Вас пригласили

Фиона нола Лорна, застенчивая и прекрасная, теряется в ослепительной роскоши королевского приема. Она не танцует, а комплименты впервые встреченных разодетых фионов кружат ей голову и смущают сердце. В ее каштановых кудрях мерцают живые цветы, перламутровый шелк платья окутывает непрозрачным дымом свечу ее воскового стана, лучатся майским огнем изумрудные глаза.

«Странная, но такая милая!» – «Деревенская прелестница!» – «Какая дикая – наверняка не фернка!» – болбочут шепотки, стремятся найти эту диковинную фиону в зеленом любопытные взоры. А фиона Лорна ни с кем не заговаривает, почти не поднимает взгляда и старается держаться в тени колонн, за спиной мужа.

Но вот уж музыка защекотала, поманила, и расшалились переливы света в зеркалах и люстрах, и фрукты и вино смешались в крови в кисло-сладкий яд: красавица Лорна позволяет себе танец. Она танцует не на виду, а в полутени, в дальнем от монаршей ложи углу. А десяток королевских лютней поет все громче, все неистовее. Звенят, отбивая ритм, бубны и тонкие резные барабаны. И эти серебристые женские голоса, взлетающие к самому потолку, зовут, зовут Лорну в потайные места, куда не было доселе хода даже ей самой. Там фиона Лорна ничего не боится и ей все так же не нужно слов, как и в жизни, но там она мерцает и дрожит, как утренняя звезда, в своем танце. Она не видит сама, но зато видят другие.

Лорна не видит. Потому что веки ее сомкнуты. Она танцует с закрытыми глазами, и лучшие музыканты Королевства играют сей миг только для нее. Потому что никто уже не двигается – все смотрят на хрупкую, полупрозрачную фигурку, что кружится в полутенях. Как яблоневый бутон, четыре слоя малахитового шелка летят за ней луговым ветром, и алебастровые руки оставляют в воздухе молочный шлейф. Но танец словно отрясает с нее лепестки облачений, и нагота ее – полней луны.

Никто не смеет дышать, но чувствуют вельможные сердца: творится волшебство. И сам тьернан Фаралт стоит совершенно зачарованный – даже он не в силах остановить фиону Лорну.

Но вдруг – громкое «а-ах-х» расплывается над бархатно-муаровой толпой, пропитанной благовониями. И от этого вздоха Лорна замирает в янтарном круге света, глаза ее распахнуты, но она сей миг ничего не видит, потому что ее пока нет. А через весь зал, не глядя по сторонам, стремительно приближается к ней странный, как будто молодой человек. Глубокая синева одежд, льдисто-серые глаза. И расступается публика, шелестят испуганно юбки, ворчат недовольно камзолы – но повинуются. Но – пропускают. Он все ближе и ближе, смертельно близко… Поклон – и он уже берет ее за обе руки, но не за эти фарфоровые кисти, а под локти. И встает перед нею так, что смыкаются бедра – его, ее. Райва[31]! По залу пробегает тревожная волна: теперь почти никто не танцует райву! В ней столько непристойной фривольности, Рид Всемогущий!

Но что-то случилось с музыкантами, и стоило лишь пальцам странного тьернана в синем коснуться локтей этой феи, как густые басы и особая поступь литавр возвестили неизбежность полузабытого танца. Потому что ни один музыкант – если он настоящий рыцарь музыки – не упустит сыграть райву, хоть раз в жизни! И вот уже скрипачи, взмахнув чародейскими смычками, снимают заговор приличий с лиц, с плеч, с ног. И вот уже вся зала, пара за парой, кружится, и покачивается, и скользит, и взлетают манжеты, и подрагивают локоны в дробях и лигах старинного таинства. И уж позабыли все о Лорне и о чуднóм тьернане в синем.

Они танцуют молча, Лорна и ее кавалер. В райве он бесподобен. Он – Мастер Райвы. И глаза Лорны опять неумолимо закрываются, и между век скользит жемчужный белок, и Лорна улетает, улетает, улетает, не успев испугаться, сорвавшись с обрыва вверх. Пока голос Мастера Райвы не возвращает ее на землю – нет, он зовет ее выше:

– Фиона Лорна, танец вас знает. Я вижу это.

Она не понимает, о чем он. Но слушает.

– Вам нужен достойный партнер. Но я не могу представить себе виртуоза среди людей, кто с вами станцевал бы вашу жизнь. Как вам живется здесь?

Это вопрос, Лорна. Что ты ответишь?

– Фион… тьернан… простите, я не знаю вашего имени.

– Герцог Коннер Эган, фиона. И как же?

– Фион Эган…

Она вдруг открывает глаза. Райва бушует. Лорна танцует. Но игривого ветра как не бывало, и она молчит, и тело молчит, не поет, не взлетает. Какое стылое утро!

– Да, фиона. Но пробуждение лишь кажется холодным и сырым.

Глаза у Лорны блестят, и она произносит не свои слова:

– Я здесь, чтобы танцевать.

– Повторите еще раз.

– Я здесь, чтобы танцевать.

Райва засыпает. Густой белый свет съедает тени вокруг. Толпа гостей гудит, как горный поток в скальных тисках. Где-то далеко внизу и в стороне разгоряченные фионы смеются и льют в пылкие глотки вино, кубок за кубком, а Лорна, снова невидимая, скользит в королевский сад, к огромным темным дубам. В полусне она ходит от дерева к дереву, поет тихонько и кружится – одна. Так, вероятно, сходят с ума.

Далекий знакомый голос зовет ее по имени, из сиреневого мрака высокой летней ночи показывается тьернан Фаралт.