Ваш ход, миссис Норидж

Все обернулись в тот угол, где сидела Сильвия Пэриш.

О ней как-то позабыли в пылу разговора. Сильвия обладала способностью сливаться с обстановкой, так что вы обращали на нее не больше внимания, чем на торшер или софу.

Возраст ее определить было невозможно. Без очков ей можно было дать около тридцати. Очки превращали ее в старуху. У нее были мелкие черты лица, волосы мышиного оттенка, тонкие неулыбчивые губы и неуловимый взгляд. Но если Сильвия Пэриш сама хотела посмотреть на вас, вы обнаруживали, что у нее ореховая радужка с желтыми искрами. Она часто говорила невпопад, никогда не шутила. Эстер утверждала, что ее работоспособность невероятна. «Она составляет каталог с немыслимой скоростью! Кажется, в Англии невозможно найти человека, который лучше разбирается в живописи».

У Эббервилей Сильвия Пэриш должна была выбрать картины, заслуживающие внимания, и сделать их оценку. «Ах, там куча барахла, – небрежно говорила Эстер, кивая куда-то вверх. – Хорошо, если одно-два полотна можно будет выгодно продать. Эти деньги я лучше потрачу на что-нибудь современное».

– Полагаю, от кошки не будет никакого вреда, – повторила Сильвия Пэриш.

Эстер сдвинула тонкие брови.

– А если вы ошибаетесь?.. – начала она.

Из коридора послышалось отчетливое мяуканье. Кто-то поскребся снаружи в закрытую дверь.

Лорин завизжала. Реджинальд вскочил, не зная, кого защищать. Флоренс с Эстер застыли в креслах, полковник кинулся вон из комнаты, крича, что разберется с проклятой тварью. Дверь за ним захлопнулась, а следом раздался грохот. Очередная ваза пала жертвой целеустремленности полковника.

– Вы все это слышали, – прошептала Эстер, когда Деррик Стюарт скрылся. – Кошка. Она мяукала! Сюда никто не пускает кошек! Откуда она взялась?! Кто-то издевается над нами!

Миссис Норидж считала так же. Кто-то издевается над двумя немолодыми женщинами. Возможно, это не просто злая шутка, а нечто большее.

Ах, как жаль, что Джун пришлось уехать! С ее помощью можно было бы многое разведать.

Вернулся мрачный полковник и сообщил, что тварь снова удрала.

– Что ж… – Эстер встала, овладев собой. – Зато нас ждет ужин. Пойдемте, иначе кухарка нас растерзает.

Миссис Норидж заметила взгляд, которым Флоренс проводила старшую сестру. Он был полон сочувствия и жалости.

На «Совиные дубы» опустилась ночь.

Миссис Норидж не спала. Она стояла возле распахнутого окна, вглядываясь в темноту и прислушиваясь, не донесется ли до нее мяуканье.

Итак, кошка, несомненно, существовала.

Но чем объяснялась ее неуловимость?

Кто впустил ее в дом, зная, как это подействует на хозяек?

– И что еще ожидать от этого человека? – вслух спросила гувернантка у темноты. – Вряд ли он ограничится только кошкой.

Лорин и Реджинальд ведут себя так, словно проклятие – это детское развлечение. Но они и есть дети. Ни одному из них не нужно трудиться, чтобы заработать на пропитание. Оба могут позволить себе заниматься сущей чепухой. «Нет, к Птицелову я несправедлива. Человек, полностью отдавший себя изучению мухоловок, заслуживает уважения».

Для этих двоих история о Кошачьем Короле – не более чем ароматная приправа. «Совиные дубы» нравились бы им и без нее, но с приправой блюдо приобретает дополнительный вкус.

Полковник? Тот будет бегать за кошкой, как верный пес, лишь бы порадовать хозяйку. Он предан Эстер Эббервиль. И зачем-то время от времени притворяется остолопом, хотя далеко не глуп. Гоняется за несчастным четвероногим с таким грохотом, что от него удрала бы даже черепаха.

Мисс Пэриш – загадка. И молчит, и говорит невпопад. В легенду о проклятии не верит ни на йоту. Но когда полковник объявил о желании носить с собой револьвер, залепетала какую-то чушь насчет двух миров и существ, которые им принадлежат.

Очень странно!

Миссис Норидж спохватилась, что забыла выпить молоко. Его принесла горничная несколько часов назад, и оно, разумеется, остыло.

Куда годится остывшее молоко!

Когда она шла по коридору, часы в гостиной пробили два. Кухонная дверь была плотно закрыта. Миссис Норидж толкнула ее – и замерла на пороге.

О, что за сцена предстала ее глазам!

Среди бурлящих котлов и шкворчащих сковородок, среди груд зелени, мяса и овощей, среди дыма и чада скользила с легкой улыбкой на губах раскрасневшаяся повелительница этого мира – Эйрин О’Коннел. Рыжие волосы ее стояли дыбом, на подбородке белела мука. Она выхватывала, не глядя, то ломти мяса – и в следующий миг они уже шипели в раскаленном масле, то порезанные овощи – и те ныряли в кипяток, успев лишь булькнуть напоследок. Божественные ароматы плыли по кухне – в отличие от многих кухарок, Эйрин не жалела специй!

Не замечая гостью, она вытащила из духовой печи мясной пирог и щелкнула пальцем по золотой корочке, прислушиваясь. Звук не устроил ее – и пирог отправился обратно.

Миссис Норидж запоздало вспомнила, что рассказывала ей о кухарке Джун Даблиш.